Аморальные рассказы

«Убил бы ее!» — вздор: собака лает да не кусает. И все же, теперь бы мне подошло больше, если бы собака и впрямь кусалась. Странно: может, потому что Джачинто рабочий, пролетарий, «черная косточка», мне пришел в голову этот жестокий и неприятный глагол «казнить», который так часто употребляют в своих листовках террористы, — «мы казнили», затем следует имя, фамилия, профессия и приговор, полный пренебрежения и ненависти к жертве. Этот глагол для моего уха жертвы, приговоренной всеми к насилию, звучит неплохо: «Вчера мы казнили как закоренелую мазохистку Витторию Б., типичную синьору из городской буржуазии».

Это правда: Джачинто — не идеальный палач; и вообще, я подозреваю, что он, как и другие, немножко буржуа, но, в конце концов, он не более чем простой мужик, с которым я один раз занималась любовью. И если кому и суждено убить меня, то я бы предпочла его.

Итак, я иду через улицу к его мастерской; нахожу его в том же положении: половина тела под машиной, которую он чинит, другая половина снаружи. Сажусь на корточки, оглядываюсь, вижу — вокруг никого, и шлепаю его по холмам на брюках. Он тут же вылезает, хмурится, видно, что разозлен.

Говорю ему:

— Посмотри-ка, что случилось.

Он молча идет к моей машине, обходит ее, осматривает, потом сухо произносит:

— Повреждений немного. Будет стоить пятьдесят тысяч лир.

— Так ты исправишь?

— На этот раз не в долг.

— То есть?

— То есть вы мне заплатите пятьдесят тысяч лир.

Ого, он обращается ко мне на «вы»! Заставляет платить! Я разъярилась, кровь бросилась мне в голову, в этом было все: и жадность, и разочарование, и нежелание больше жить, сюда же и глагол «казнить», а также все прочее. Соглашаюсь и тихо говорю:

— Прокатимся, надо поговорить.

Мы молча садимся в машину и уезжаем. По дороге, стиснув зубы, я ему говорю;

— Не хочу ничего бесплатно. Я готова заплатить за ремонт прежним способом.

— Нет, довольно, я требую денег. Я уже вам сказал: человек я женатый, у меня есть жена.

— Ага, у тебя есть жена! Ну так она тебе изменяет. Я пришла сюда специально, чтобы сказать тебе: она изменяет тебе с Фьоренцо, — тут же отбиваю я нанесенный мне удар. — Готова поклясться!

Ох, очередная клятва. На меня снизошло вдохновение. И я клянусь с максимальной убедительностью, хотя еще минуту назад и не знала, что скажу Джачинто об измене его жены. Тем более с Фьоренцо, с его рабочим. Естественно, это вранье: но именно так мне захотелось спровоцировать его на насилие. Он краснеет, это видно даже сквозь черные масляные потеки.

Потом он спрашивает:

— Да, кто ж вам такое сказал?

В его глазах уже угроза, или мне показалось? Второпях подливаю яду:

— Ты своим каменным лицом напоминаешь древнего римлянина, но ты — современный римлянин, бедняга, и не знаешь, что жена наставляет тебе рога. Тебе и в голову не приходит, что, пока ты валяешься под машиной, Фьоренцо лежит на твоей жене.

Ох и хороша! Выпустила именно ту отравленную стрелу, что, проникая в печенки, поражает насмерть. Так и есть, он тут же теряет голову; разворачивается и двумя руками хватает меня за горло. Именно этого я и добивалась. Рыдаю, дышать нечем, и из-под его рук кричу: «Убей меня, да-да, убей меня, казни меня!»

Увы, мой призыв дает результат, противоположный тому, на который я надеялась. Может, я напугала его этим «казнить», и он засомневался? Он отпускает мое горло, открывает дверцу машины, выскакивает и бежит, постепенно удаляясь. Последнее, что я вижу, — его спина, скрывающаяся в кустарнике.

Очумевшая и разбитая, несколько минут сижу в машине неподвижно, уставившись через все еще открытую дверь на заросли кустов, разукрашенные разным мусором. На самом деле, — говорю я себе, — в конечном итоге, все мои беды от одного: я хочу быть любимой своим мужем, как каждая уважающая себя жена, — и всё. Из-за утреннего разочарования в муже вышли и все остальные неприятности: ссора с матерью, стычка с отцом, разрыв с Джачинто. Последнее, если хорошо подумать, настоящая беда — с сегодняшнего дня надо будет платить за ремонт машины. Эта мысль, в общем, весьма приземленная, придает мне силы. Теперь я уже совсем не сумасшедшая, которая ищет кого-то, кто будет ее бить, колотить, убивать; я — просто женщина, жаждущая любви. Закрываю дверь, завожу машину и отправляюсь домой.