Amore mio Юля Котова

Он протянул мне руку, а затем мы спустились по противоположной стороне лестницы, чтобы не тревожить Хигаши и Рину, позирующих на камеру.

Бредин сел на ступеньку и похлопал по коленям:

— Ладно, иди сюда, — он смотрел исподлобья и лукаво улыбался. — Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Я покорно уселась на него, обхватив рукой за шею.

— Я вся внимание, — изогнув бровь, с любопытством смотрела в его серые глаза.

Бредин прищурился, поглаживая мою ногу.

— Сейчас самое время для того, чтобы… — он приблизил свое лицо к моему и прошептал в сантиметре от моих губ, — чтобы… — а у меня уже дыхание перехватило от его эротичного шёпота. Вот как он это делал? — чтобы обдумать название для курсовой, — закончил Бредин. Такого я точно не ожидала. — Скажем… «Становление и падение Римской империи в аспекте изучения подземной гидравлической системы». Что скажешь?

Я оттолкнула его и хмыкнула в ответ:

— Столько заумных слов подряд я от тебя еще не слышала. Какой же ты зануда, Бредин.

— Ты так не думаешь.

Он улыбнулся ещё шире, а я продолжила изображать Принцессу Несмеяну.

— Мне надо это письменно подтвердить?

— Вредина, — парень поцеловал меня в подбородок, обслюнявив его как следует, и крепко стиснул талию обеими руками. Потом поднял голову и мечтательно уставился на темные кирпичные своды. — На самом деле, здесь потрясно. Странное ощущение… Где-то там над нами живет своей жизнью огромный город… В метро чувствуешь себя иначе, там всегда шумно, всюду снуют люди, а тут… никто не знает, где мы. Просто дух захватывает! — восторженно добавил. — Последний раз я чувствовал подобное, когда ты закрыла меня в школьном подвале лыжной базы.

— Нашел, что вспомнить! — я прыснула со смеху.

— Как я могу забыть это? Мне было десять, и я остался один в темном подвале. Ты подорвала мою психику, Котова, — он снова дурачился.

— Ой, конечно! — я покачала головой, припоминая тот случай после урока физкультуры. — Через три минуты туда пришёл другой класс! Зато я потом лишилась клока волос из-за твоей жвачки!

Вот это действительно была боль.

— А ты всем говорила, что я сплю со своей бабушкой.

Видимо, эта убогая байка, которую я пустила по классу, не давала ему покоя много лет. Нужно было срочно вспоминать аргумент повесомее.

— Зато вы с Филином всем сказали, что я сдаю бутылки, и от меня воняет.

Бредин приблизил лицо к моей груди и принюхался.

— Нет, на этот счёт мы точно заблуждались. Беру свои слова обратно… Так, что там ещё? — он задумался, часто моргая. — Помнишь, ты наврала завучу, что это я курил в туалете… Мне потом влетело дома по первое число.

— Ты спрятал в том толчке мой рюкзак… и там было накурено. Я всего-то сопоставила факты.

Бредин ткнул пальцем мне под ребра, и я подпрыгнула на месте, взвизгнув от неожиданности.

— Ты их подтасовала, чтобы отомстить мне.

— Ну… или так, — продолжая хихикать, я кивнула в знак согласия.

— Да, Юля, в детстве ты была той ещё занозой в заднице. А в старших классах… твоё высокомерие действовало на меня, как красная тряпка на быка, — признался Бредин, чем ни капли не удивил меня.

Я всегда знала, что наша неприязнь работает в двух направлениях и, как выяснилось, не только она.

— Это не было высокомерием, мне просто не хватало… толерантности. Проще говоря, ты, — я дотронулась до его груди ладонью, — бесил меня одним своим существованием.

Бредин взял мою ладонь, поднес ее к губам и легко коснулся внутренней стороны.

— А я считал своим долгом сбить спесь с такой заносчивой грубиянки.

Я освободила ладонь и обвила его шею руками.

— Скажи ещё, что оберегал от меня человечество?

— Видишь ли… — задумчиво произнес парень, — на самом деле, я был о тебе другого мнения, и думал… ты другая. Я просто тебя не знал, и когда из-за собственной глупости мне выпал шанс узнать тебя ближе… я все испортил.

Я коснулась его волос и запустила в них пальцы, бережно перебирая, а затем взлохматила одним резким движением.

— Я тоже считала тебя придурком, поэтому мы квиты, — произнесла доверительным тоном. — И… ничего ты не испортил, посмотри на нас… сидим чёрт знает где и ностальгируем по тем временам, когда враждовали друг с другом.

Он тепло улыбнулся мне.

— Блин, и об этом тоже не стоит рассказывать нашим внуками… иначе у них сформируется неправильный взгляд на отношения.

— Неправильный взгляд на отношения скоро сформируется у кое-кого другого. Тамара Семёновна и мой дед… Не могу даже представить, как они охренеют, если узнают о нас!

Я икнула, представляя физиономию брединской бабули в этот момент, и поняла, что мне точно не жить.

— Почему «если»? — серьезным тоном спросил Бредин, заглядывая мне в глаза. — Конечно, они узнают! Я не собираюсь ни от кого прятаться. И ты не будешь!

— О, — я покачала головой, — снова эти твои патриархальные замашки!

— Котова, говори, что хочешь! Лично я настроен серьезно. Если мы вместе, значит вместе. Здесь, там, везде, — отрезал он.