Ампир «В»

– Да. Но люди часто вкладывают в эти слова какой-то высокий смысл. Напрасно. Истина имеет не метафизическую, а химическую природу. До тех пор, пока в тебе достаточно жизненной силы, для нее всегда найдется словесное выражение. Всегда можно будет придумать заклинание, вызывающее в нейронных цепях твоего мозга возбуждение, которое будет переживаться как священное дыхание истины. А какими будут слова, не играет большой роли, потому что все слова равны друг другу – это просто зеркала, в которых отражается ум.

Я почувствовал раздражение.

– Но тогда, – сказал я, – вы противоречите сами себе.

– Почему это?

– Ведь вы не простой вампир, вы толстовец. Если истина – это просто химическая реакция, почему вы встали на духовный путь? Почему пришли к опрощению?

– Да потому и пришел, – ответил Озирис и посмотрел на часы. – Вот ты уйдешь, а я позову гастарбайтера, опрощусь грамм на двести, и все снова станет истиной. И трещины на стенах, и пыль на полу, и даже урчание в животе. А в настоящий момент все ложь…

– Но если все сводится просто к химии и баблосу, зачем тогда вообще существуют эти понятия – Бог, истина, вселенная? Откуда это берется?

– Ум «Б» имеет две фазы работы. Полезную и холостую. Во время полезной фазы человек вырабатывает агрегат «М-5». Холостой ход – это фаза, когда баблос не вырабатывается. Обратный ход поршня. Но ум «Б» на это время не выключается, просто его объектом может стать любая бессмысленная абстракция. «Что есть истина? – Есть ли Бог? – Откуда взялся мир?» Вся та белиберда, с которой ты ко мне пришел. Размножаясь в параллельных зеркалах, эти вопросы неузнаваемо искажаются, сдвигаются по фазе и в определенный момент осознаются в качестве ответа сами на себя. Тогда по нейронным цепям мозга проходит волна возбуждения, и человек решает, что нашел истину. Поэтому все человеческие истины имеют формат уравнения, где одно понятие замыкается на другое. «Бог есть дух. Смерть неизбежна. Дважды два четыре. Йе равно эм цэ квадрат». Особого вреда в этом нет, но если таких уравнений становится слишком много, падает выработка баблоса. Поэтому мы не можем пускать человеческую культуру на самотек. Если надо, мы железной рукой направляем ее в нужное русло.

– Каким образом?

– Ты же проходил гламур и дискурс. Вот таким образом и направляем. Если тебя интересуют конкретные методы, это к халдеям. Но общий смысл в том, чтобы холостая фаза работы ума «Б» была как можно короче. При правильной постановке дела человек не ищет Бога. Бог уже ждет его в церкви возле ящика для монет. Точно так же человек не ищет смысла в искусстве. Он знает, что единственный смысл, который там есть – это сборы. И так далее. Как говорят в школе, борьба за повышение косинуса «фи» – всенародная задача.

– В чем тогда смысл бытия? – спросил я. – Или жизнь вообще пустая бессмыслица?

– Почему. В ней можно найти много разного смысла. На любой вкус. Можно прожить ее так, что она будет цельной, одухотворенной и полной значения. Но после того, как перевернется ее последняя страница, весь этот смысл унесет ветром, как сухую солому.

– Но зачем тогда все это?

Озирис наклонился вперед, взял со стола какой-то предмет и поднес его к моему лицу.

– Что это такое? – спросил он.

Я поглядел на его пальцы. В них был гвоздь. Старый, немного ржавый у шляпки и, похоже, куда-то уже забитый и вынутый.

– Это? Это гвоздь.

– Правильно, – сказал Озирис. – Гвоздь. Старый гвоздь. Вот мы берем простейшую вещь – старый ржавый гвоздь. Глядим на него. И думаем – что это?

– Гвоздь, – пожал я плечами. – Что тут думать?

– А о чем идет речь? Об этом кусочке металла? Или о восприятии, которое ты испытываешь? Или о том, что гвоздь и есть это восприятие? Или о том, что это восприятие и есть гвоздь? Другими словами, идет ли речь о том, что гвоздь отражается в нашем сознании, или о том, что мы проецируем слово «гвоздь» на окружающий мир, чтобы выделить ту совокупность его элементов, которую договорились обозначать этим звуком? Или, может быть, ты говоришь о темной и страшной вере некоторых людей в то, что некий гвоздь существует сам по себе вне границ чьего-либо сознания?

– Я уже запутался, – сказал я.

– Правильно. Запутался, и никогда не выпутаешься.

– А при чем тут мой вопрос?

– При том. Ты спрашиваешь – в чем смысл бытия? А вот тут, – Озирис потряс гвоздем в воздухе, – просто железка с помойки. И холостого хода твоей денежной сиськи не хватает даже на то, чтобы понять, что это такое. Хотя ты можешь потрогать эту вещь, согнуть или вогнать кому-нибудь в ладонь. А ты спрашиваешь меня о том, чего не существует нигде, кроме воображения. Причем даже там его нет постоянно – сделанное из слов зыбкое облако возникает на секунду, завораживает иллюзией смысла и исчезает без следа, как только ум «Б» начинает думать, где деньги. Понимаешь?

– Нет.

– И правильно. Смирись, Рама.

Я кивнул.