Ампир «В»

– Наверно, – сказал я. – Важен был сам его жест, да? То, что он порвал банкноту? Может, существует какая-то особенная технология уничтожения денег. Нечто вроде аннигиляции, при которой выделяется заключенная в них энергия.

– Это как, например?

Я задумался.

– Ну допустим, переводят деньги на специальный счет. А потом как-то по-особому уничтожают. Когда деньги исчезают, выделяется жизненная сила, и вампиры ее впитывают…

– Неправдоподобно, – сказала Гера. – Где выделяется жизненная сила? Счет ведь в банковской компьютерной системе. Невозможно сказать, где именно он находится.

– Может быть, вампиры собираются вокруг ноута, с которого посылают команду куда-нибудь на Каймановы острова. А у этого ноута на USB висит особая вампирская фишка.

Гера засмеялась.

– Чего? – спросил я.

– Представляю себе, как наши во время дефолтов гуляют.

– А это, кстати, ценная мысль, – сказал я. – Может быть, все вообще делают централизованно. Типа опускают доллар на десять процентов и прутся потом полгода.

Гера вдруг остановилась.

– Стоп, – сказала она. – Кажется…

– Что такое?

– Я только что все поняла.

– Что ты поняла?

– Скорей всего, вампиры пьют не человеческую красную жидкость, а особый напиток. Он называется «баблос». Его делают из старых банкнот, подлежащих уничтожению. Поэтому Энлиль бумажку и порвал.

– С чего ты взяла?

– Я вспомнила разговор, который случайно слышала. Один вампир при мне спросил Энлиля, все ли готово, чтобы сосать баблос. А Энлиль ответил, что еще не пришла партия старых денег с Гознака. Тогда я вообще не поняла, о чем они. Только сейчас все встало на места.

– Партия старых денег с Гознака? – переспросил я недоверчиво.

– Подумай сам. Люди постоянно теребят деньги в руках, пересчитывают, прячут, надписывают, хранят. Это для них самый важный материальный объект. В результате банкноты пропитываются их жизненной силой. Чем дольше бумажка находится в обращении, тем сильнее она заряжается. А когда она становится совсем ветхой и буквально сочится человеческой энергией, ее изымают из обращения. И вампиры готовят из нее свой дринк.

Я задумался. Звучало это, конечно, странно и не особо аппетитно – но правдоподобнее, чем моя версия про счета на Каймановых островах.

– Интересно, – сказал я. – А кто этот другой вампир, с которым говорил Энлиль Маратович?

– Его зовут Митра.

– Ты знаешь Митру? – удивился я. – Хотя да, конечно… Это ведь он мне твое письмо и передал.

– Он про тебя очень смешно рассказывал, – сообщила Гера. – Говорил, что…

Она ойкнула и прикрыла ладошкой рот, словно сказала лишнее.

– Что он говорил?

– Ничего. Замнем.

– Нет, говори уж, раз начала.

– Я не помню, – ответила Гера. – Ты думаешь мы только про тебя с ним беседуем? У нас других тем хватает.

– А что за темы, если не секрет?

Гера улыбнулась:

– Он мне комплименты делает.

– Какие?

– Не скажу, – ответила Гера. – Не хочу сковывать твое воображение примером. Вдруг ты сам захочешь сделать мне комплимент.

– А тебе нужны комплименты?

– Девушкам всегда нужны комплименты.

– Разве ты девушка? Ты вампирка. Сама ведь в письме написала.

Сказав это, я понял, что совершил ошибку. Но было уже поздно. Гера нахмурилась. Мы перешли дорогу и молча пошли по Волхонке. Через минуту или две она сказала:

– Вспомнила, что Митра говорил. Он рассказывал, что у тебя дома осталась картотека покойного Брамы. Весь сомнительный материал оттуда убрали, завалялась только одна пробирка с препаратом времен второй мировой. Что-то про нордический секс в зоопарке, так кажется. Он сказал, ты ее досуха вылизал.

– Да врет он все, – возмутился я. – Я… да, попробовал. Ну, может, пару раз. И все. Там еще есть. Было, во всяком случае, если не вытекло… А сам этот Митра, между прочим…

Гера засмеялась.

– А что ты оправдываешься?

– Я не оправдываюсь, – сказал я. – Просто не люблю, когда о людях плохо говорят за спиной.

– А что здесь плохого? Если бы это было плохо, ты бы, наверно, не стал вылизывать эту пробирку досуха, верно?

Я не нашелся, что ответить. Гера подошла к краю тротуара, остановилась и подняла руку.

– Ты чего? – спросил я.

– Дальше я поеду на машине.

– Я тебя так утомил?

– Нет, что ты. Совсем наоборот. Просто мне пора.

– Может, дойдем до парка Горького?

– В другой раз, – улыбнулась она. – Запиши мой мобильный.

Как только я набрал ее номер на клавиатуре, рядом остановилось желтое такси. Я протянул ей руку. Она взяла меня ладонью за большой палец.

– Ты славный, – сказала она. – И симпатичный. Только не носи больше этот пиджак. И не мажь волосы гелем.

Изогнувшись, она поцеловала меня в щеку, очаровательно боднула головой в шею и сказала:

– Чмоки.

– Чмоки, – повторил я, – рад знакомству.

Когда такси отъехало, я почувствовал на шее что-то влажное, провел по этому месту рукой и увидел на своей ладони чуть-чуть красной жидкости. Не больше, чем бывает, если прихлопнуть комара.

Мне захотелось догнать такси и треснуть изо всех сил кулаком по заднему стеклу. Или даже не кулаком, а ногой. Так, чтобы вылетело стекло. Но машина была уже слишком далеко.

Халдеи