Ампирный пасьянс

Читатель, который обратится к "Графу Монте-Кристо", легко заметит огромное число различий между романной версией и тем, что напечатано ниже. Различия эти являются лишь частично результатом фабульной интерпретации Дюма - во многих случаях они возникли по причине недостаточной или же ошибочной базы данных, которыми располагал французский писатель, а также ошибок в прочтении источников. Чтобы не быть голословным, даю один из множества примеров: Дюма узнал о сокровищах во дворце и про оборону на острове, соединил эти две вещи, и отсюда взялся в романе "небольшой дворец с арабесками" на острове. Если бы он побеспокоился и посетил Янину, тогда этой ошибки он никогда бы не совершил, поскольку на острове нет и никогда не было никакого "маленького дворца". Только Дюма не видел необходимости в подобном вояже, прекрасно зная, что о любом уголке земного шара можно писать весьма убедительно, совершенно не видя его, и что Шекспир помещал действие собственных драм на территории всей Европы, хотя никогда не покидал собственного острова и на континенте не был. Теми же категориями руководствовался и Стендаль, который придумал фиктивное княжество в Италии, чтобы в нем разобраться с тогдашней политической Европой.

Больше всего романных выдумок и неточностей связано з заминированными сокровищами, которые Али Тебелин оставил под надзором доверенного офицера (а вовсе не раба) Селима Тсамиса. Селим бодрствовал рядом с ними, держа в руках горящий факел, помня о приказе взорвать все, если султан не проявит милости, либо же, по условленному знаку погасить факел на случай, если Али будет прощен. В романе таким знаком является перстень "тирана Эпира", который француз-предатель обманом получил от Али и показал Селиму. На самом же деле, знаком этим были четки, которые паша носил на шее, а изменником, обезоружившим Али, была... любимая гаремная фаворитка, Василики!

Гречанка Василики была единственным человеком при янинском дворе, которая могла иногда гасить людоедские наклонности Али-паши. Христиане долгие годы вспоминали о ней с любовью, поскольку она защищала их редигию и святыни. Али забрал ее на остров вместе с несколькими слугами, личным секретарем, Танасисом Васиасом и придворной гвардией, состоявшей из наиболее верных паликаров6. Поселились все они в одном из строений монастыря Святого Пантелеймона. В написанной белым стихом поэме современного греческого поэта, Касиса, имеются такие строки:

20 дней жил Али-паша с Василики в монастыре,

Надеясь на то, что нежное ее лоно сделается ему щитом.

Он запятнал святое место своим грязным присутствием.

Проживая последние мгновения своей гадкой жизни,

Забыл он о всех своих преступлениях и вероломстве.

Дикая бестия, чувствующая близящуюся смерть

И дрожащая от страха...

Али и вправду испытывал страх. Он боялся, что султан не проявит к нему милости. Единственным его обеспечением был Селим, которому было приказано дематериализовать сокровища с помощью пороха на случай отрицательного ответа из Стамбула. Разве что, если он получит четки, которых паша не снимал ни днем, ни ночью, и никто из непосвященных вообще не мог их коснуться. Днем их, понятное дело, коснуться не мог никто, а вот ночью? Ночью была Василики, которая неустанно размышляла над тем, что произойдет, если султан не простит пашу. Ответ было дать нетрудно: Селим, не моргнув глазом, сунет факел в ближайший бочонок, сокровища превратятся в пыль и затеряются в море руин, а разъяренные турки из чувства мести и разочарования вырежут все население Янины, ее братьев и сестер, поклоняющихся одному и тому же Богу, и молящих у Него милости. И тогда она приняла решение, становясь на одну ночь "суккубом"7 Али. Когда паша заснул, она сняла у него с шеи четки и послала туркам. Василики повторила историю Далилы, ведь четки Али Тебелина были тем же самым, что и волосы Самсона.

Турки показали четки Селиму, и верный солдат погасил факел. Все сокровища достались Куршиду, и теперь он уже мог не считаться с угрозами бунтовщика.

10

Сразу же после измены Василики на остров высадились 30 турецких солдат и вошли на двор монастыря. Сейчас он зарос давно не стриженой травой; повсюду сорняки, кусты яростно атакуют старые стены, а кроны платанов нависают над строениями. Здания эти не образуют ограды вокруг двора, они разбросаны, стоят свободно. Один дом, приклеившийся к скале, с балконом, растянувшимся на весь этаж, который подперт посредине кривой колонкой, с закрученной лестницей и много лет не подправляемой крышей - это как раз последнее место пребывания везира, о котором Касис написал: "Во всей истории не найдешь более чудовищного монстра".

Тремя десятками "коммандос" Куршида руководили офицеры: Киосе Мехмет и Кафтан-ага, который держал в руке султанский фирман с приказом отрубить Али голову. Дюма вложил в уста Гайдэ следующую версию событий:

" - Чего вы хотите? - спросил отец у двух человек, держащих лист бумаги, исписанный золотыми буквами.

- Мы хотим сообщить тебе волю султана, - ответил один из них. - Видишь этот фирман?

- Вижу.

- Так прочти. Султан требует твоей головы!