Амулет для ведьмы

Висельник осторожно и ласково провел пальцами по второму имени, самому прекрасному, самому дорогому.

Когда она родилась, вся семья была счастлива, а он не понимал почему, пока сам не увидел, не подержал на руках. С этого самого момента она стала центром его Вселенной, он делал для нее все. Даже если ничего не было нужно, он придумывал что-нибудь и делал. Для нее. Его мир вертелся вокруг, и для, и по причине этого маленького кудрявого существа.

Ему запомнилась, как они сидели вдвоем под этим самым деревом, и он нарвал ей много-много спелых сочных вишен и положил перед нею горкой, и рядом с нею это горка была настоящей горой, и она ела и смеялась, и перемазалась вся в вишневом соке, и сок был и на руках, и красными пятнами расплывался на белой рубашке.

А потом он недоглядел, не досмотрел, расслабился и был слишком счастлив, слишком слеп, и вот она лежит на полу сеней, и вишневый сок и на рубашке, и стекает по руке, капает на доски. Только это уже не сок, это кровь. Это кровь его закатившегося Солнца. И в ее небесных глазах смерть.

Он долго не мог смириться и не понимал, почему родные стали вести себя как прежде, хотя их солнышка больше нет. Пускай прошел год, год — не вечность. Потом храмовник; он долго что-то ему втолковывал очередную чушь, ересь, упрекал в безверии. Он плохо помнил все это, лишь то, что закапал бездыханное тело храмовника где-то здесь же в саду, и ушел навсегда, умер для них всех. Он не хотел больше их, родных, видеть. Они намертво связали его с тем, чего у него больше нет.

Висельник заново ощутил всю эту боль. Он стоял с деревом в обнимку, так ему почему-то было легче, но тут его кто-то окликнул и Висельник, гроза честного народа, разбойник и убийца, позорно бежал, наспех вытирая слезы с обезображенного множеством шрамов лица.

На следующий день Висельник уже пересек границу и вечером обедал в харчевне. Спокойно допить пиво ему не дали, что было дури ударив по плечу.

— Цирюльник, ты? — проорал разбойного вида пухлощекий детина и от полноты чувств вылил Висельнику на колени половину содержимого своей кружки.

— Я, Мельник, я, чего орешь то? — Висельник поморщился и от души стиснул ладонь товарища в рукопожатии. Кисть не треснула к его глубокому сожалению.

— Дык, видеть рад, — Мельник свалился на скамью напротив. — Ну, рассказывай, как живешь, бандит? Какая нелегкая принесла тебя в эти края?

— А ты давно здесь? — Висельник отпил из кружки, быстро оглядев своего старого товарища. Сейчас у него наряд был скорее как у зажиточного горожанина, нежели как у вечно бедного бандита с большой дороги с полным карманом чужих денег.

— Давно, — легко поделился Мельник. — Пол года мирной жизни. Работу нашел — не бей лежачего, а барыш какой! Во, видел?! — Он подергал себя за кафтан. — Этим я так, ради хохмы разжился.

— А что взамен? — поинтересовался Висельник хмуро.

— Этого я сказать не могу. — Мельник безразлично пожал плечами. И хитро подмигнул. — Не здесь. Давай, друг, выпьем, а потом я тебя отведу в одно место.

— В одно место не надо, лучше работу свою покажи.

— Само собой! — Мельник улыбнулся во все тридцать два. Через три часа Висельник расплатился с хозяином харчевни деньгами вновь обретенного товарища, наказав до утра не трогать храпящего на столе мужика.

— Вот, полюбуйся! — Мельник со щенячьим восторгом взирал вниз. Они с Висельником стояли на маленьком балкончике, выходящем в огромное подземное помещение. Внизу, слабо освещаемые искусственными огнями, спали гигантские волшебные драконы. До поры они были подсоединены к общему источнику толстыми змееподобными трубами. Драконы тихо гудели, набираясь сил. — Это будет основная сила вторжения. Они выжгут землю… Я не помню точно, но в приграничье. Гордый, конечно, город этот. Деревни там какие-то. Леса, которые за рекой. Короче говоря, вовремя ты оттуда убрался! — Мельник толкнул задумавшегося было Висельника локтем.

— И зачем им на Велицию-то нападать, ну выжгут приграничье, дальше что?

— А потом мы пойдем. В основном, конечно, граждане королевства, ну и нас, наемников будет не мало. Свою-то страну мы знаем, куда ж без нас. Им — земля, рабы и налоги, нам — все, что успеем урвать. В Вилиции-то сейчас и армии как таковой нет. Жители побегут, кидая имущество… — Мельник не договорил. Он испугано и непонимающе уставился на Висельника, а потом просто упал, так и не проронив больше не звука. У Висельника в руках остался нож по рукоять в крови.

— Мою землю жечь, — проговорил он с вызовом. С ножа на пол упала капля вишневого сока. Висельник посмотрел на свои руки, ему показалось, что они все в этом соке — по локоть в чужой крови. Пол века пронеслось у него перед глазами, он будто заново взглянул в глаза каждой своей жертве и глядел он теперь глазами того самого молодого не озлобленного паренька, у которого кто-то походя отобрал, убил любимую до дрожи младшую сестренку.