Амулет. Книга 4

– Ну, если говорить честно, как личность вы меня совершенно не интересуете: рефлексирующий интеллигент! – он громко захлопнул томик Лурье. – Что мне надо от вас, так это получить то, чем вы обладаете, и только тогда я смогу от вас отстать. Хотя, – протянул задумчиво Аристарх Иванович, проводя пальцем по корешкам «Римского права» и маминого медицинского справочника, – почему, собственно говоря, вы так чураетесь нашего сотрудничества? Выгода для вас вполне очевидная: вы могли бы зарабатывать хорошие деньги, сотрудничая с нами, так сказать, на благо общества.

При этих словах мы оба усмехнулись.

Слушая своего собеседника, я из дальнего угла гостиной внимательно присматривался к нему и, наконец, осознал: как и при первой встрече с этим человеком, над его головой не было никаких эмоциональных всплесков, никакой ауры.

«Но разве такое бывает?» – подумал я, и, казалось, без всякой связи с его предложением спросил:

– Аристарх Иванович, почему, когда я общаюсь с вами, у меня создается впечатление, что я имею дело не с живым человеком, а … – я посмотрел в сторону, – вот с этой кушеткой или стулом? От вас не исходит никаких эмоций.

Аристарх Иванович ухмыльнулся – на губах его зазмеилась улыбка, я бы даже сказал, демоническая улыбка. Он медленно подошел ко мне.

– А вы считаете, что эмоции являются чем-то необходимым и, вообще, позитивным? Почему, собственно? Заметьте, весь мир, – он внимательно поглядел на меня в упор, – весь мир разделен на две части: одна проявляет какие-то эмоции, а другая, напротив, никаких эмоций не проявляет, – голос Аристарха зазвучал глуше.

– Что вы хотите этим сказать? – уточняя эту весьма любопытную сентенцию, я тоже понизил голос. – Вы имеете в виду Бога и дьявола?

– Ну, может быть, Бога и дьявола.

– А почему вы считаете, что Бог проявляет эмоции, а дьявол нет? – мне стал любопытен этот странный человечек.

– Я этого не говорил. Это утверждаете вы в своем вопросе, Григорий Александрович. Как и многие, вы приписываете дьяволу то, что по праву принадлежит Богу. Вы перепутали добро и зло. Именно добру, считаете вы, свойственны всякие эмоции. Во всяком случае, вы уверены, что восприятие мира с эмоциональной точки зрения происходит по Божьему благословению. Хотите пример?

Заинтригованный его нестандартным рассуждением, я, разумеется, согласился.

– Вот, допустим, – важно продолжал польщенный моим вниманием Аристарх Иванович, – вы, старый, больной, несчастный, сидите на дороге и просите милостыню. Мимо проходят два человека. Один накидывается на вас, жутко материт, орет, что вы бездельник, сами во всем виноваты, и тому подобное, но, пусть в сердцах, все-таки кинет копеечку! А другой словно и не замечает вас, невозмутимо проходит, как неживой. Кто из них от Бога? Тот, который обругал и оскорбил вас, но дал денег, или тот, который ничего не сказал и ничего не дал?

Я задумался: и какого ответа ждал от меня этот странный человек?

– От Бога – принимать участие в чужих судьбах, – ответил я так, как чувствовал.

– Вот-вот, – ухмыльнулся Аристарх Иванович, словно заведомо знал, какой вариант я выберу. – Он вас обругал, то есть каким-то образом отреагировал на ваше существование, вы вызвали у него, пусть своеобразные, эмоции, к тому же он подкрепил вас денежной подачкой, и поэтому он, в ваших глазах, поступил по-божески. А другой прохожий для вас страшен, поскольку он не проявил к вам эмоционального участия. И на этом основании вы приписываете ему дьяволизм! По-вашему, отсутствие эмоций – это уже зло, то, что от дьявола. А Бог, с вашей точки зрения, – это нечто добренькое, как ваши родители, нечто эмоциональное и, вследствие этого, всепрощающее. А не кажется ли вам, что в вашем субъективном сознании эти два понятия сместились и перевернулись? Тот, кто гладит вас по шерстке и прощает все грехи, – дьявол, абсолютное зло, увлекающее вас в полную нигиляцию…

– Аннигиляцию, – автоматически поправил я. – Слова «нигиляция» в словаре нет.

Аристарх Иванович не успел собраться с мыслями, чтобы сознательно отреагировать, и потому, ограничившись лишь недоуменно поднятой бровью, запальчиво продолжал:

– А тот, кто бесстрастно идет вперед, руководствуясь одним только интеллектом, он – Бог, проявление как раз того разумного начала, к которому вы вопиете в своих молитвах.

Он косо посмотрел на маленькую мамину иконку, пристроенную между книг: Спаситель сурово гвоздил его взглядом. Аристарх передернул плечами и отвернулся.

– А вы, – прервал я вдруг наступившую тишину, – вы сами кем себя считаете: сторонником Бога или дьявола?

Та же демоническая улыбка-змейка мелькнула на губах Аристарха Ивановича, и я услышал ехидный ответ:

– Неважно, кем себя считаю я. Главное, кем считаете меня вы, мил человек. Вы, очевидно, считаете, что я воплощение сатаны. Должен вам сказать, что вы глубоко ошибаетесь.

Внезапно мой ночной гость свернул разговор.

– По большому счету, Григорий Александрович, мне все равно, Богом или чертом я вам кажусь. Я хочу получить ваш амулет.

«Ого! – воскликнул я про себя. – Вот так, в лоб!»

– Это невозможно!