Амулет plus любовь

Потом губы её, волнующие, алчные, стали искать его жёсткие обветренные губы, а язык стал искать его язык, и капитан уже не мог ей ничего говорить, но каждая клеточка его тела рвалась к ней, чтобы стать ещё ближе, а по коже полз сладкий холодок, потому что одежды на нём и на ней уже не было. Они обнялись и упали на постель, и на подносе загремела золотая посуда, разлился кофе, и рассыпался красными ягодами виноград, и тогда он вдавил своим членом её распахнутые бёдра в эту сочную виноградную мякоть.

И настала вечность их слитного дыхания и биения сердец в унисон.

И давил он виноградные ягоды, стараясь не повредить их косточки, чтобы не стало вино горьким.

И помогала она ему своим задом и своими руками.

И было им сладостно друг с другом, потому что они делали вино, пьянящее, как сама смерть, и древнее, как само время.

****

Второй раз капитан проснулся, когда к нему в дверь постучали.

Платон принёс его туфли. Сказал при входе, и его чёрное красивое лицо осветилось обычной радостной улыбкой:

– Я уже был на корабле…

      Капитан опять повалился на кровать: всё его тело было наполнено мучительной истомой, словно он всю ночь вместе с матросами разгружал трюм. Тут он вспомнил свой сон и заулыбался, неясно хмыкнув. Он стал перебирать подробности ночного видения – Марианну и всё, что произошло потом между ними – и улыбка его становилась всё счастливее. Платон прошёл к окну, распахнул его и теперь ходил по комнатке, собирая вещи, разбросанные капитаном накануне…

  В сегодняшнем сне Марианна тоже собирала вещи с ковра, пока он отдыхал. Только делала она это голая… Ходила и нагибалась за вещами, а он ей их лениво бросал. А она нагибалась, а потом встала на четвереньки, повернувшись к нему задом. Красивым круглым задом. И перед его лицом развернулась зудящим розовым цветом её влажная нежная мякоть – лакомая сердцевина щедрого, но изысканного плода. Боже, тут он уже не выдержал, вскочил с постели, и кинулся к ней! Опять кинулся!..

– День будет жаркий, – сказал Платон.

Капитан очнулся от воспоминаний. Пробормотал:

– На шхуне порядок?

Платон не ответил. Капитан повернул голову. Платон стоял возле окна и остолбенело держал в руках женский пеньюар лазурного цвета – полупрозрачная ткань нежно просвечивала на свету.

****

Проснулся мистер Трелони поздно, явно пропустив общий завтрак. Он тут же вскочил с кровати и стал одеваться, надеясь всё же, что остальные проснулись не раньше. Но спустившись во двор гостиницы, он застал там капитана, доктора и матросов с корабля, которые под присмотром Платона таскали туда-сюда паланкин.

– Что здесь происходит, доктор? – спросил мистер Трелони.

– Готовимся к походу… Платон учит команду носить паланкин, – безучастно ответил доктор Легг.

Ему было жарко и липко. Он помахал растопыренной пятернёй на лицо, как веером.

– А зачем нам паланкин, доктор? – не отставал сквайр.

– Капитан сказал, что там будет лежать наше оружие. Он сказал: «Глупо отправляться в поход невооружёнными».

– О, отличная мысль! Наш капитан прозорлив, как всегда! Но что? Мы так и потащим оружие в паланкине через банды берберов?

– Ну-у, нет, конечно, – ответил доктор, оживляясь, и пояснил: – Мы потащим паланкин с…

Тут он почему-то осёкся, заметался глазами и с надеждой посмотрел на капитана, приближающегося к ним.

– В этом паланкине поедите вы, сэр! – с воодушевлением ответил тот, потом тоже замялся и добавил: – Я придумал некую тактику, и согласно этой тактике, придётся вас переодеть женщиной…

Капитан склонил голову и выжидающе поглядел на сквайра.

Мистер Трелони почувствовал, что его сейчас хватит удар.

– Меня? Женщиной? Да никогда в жизни! – воскликнул он, вспыхнув и сжав кулаки. – Ни за что!

Капитан поскучнел и сказал:

– Мистер Трелони, никто не сомневается в вашей мужественности. Просто вы из нас всех самого невысокого роста… Никого другого матросы просто не поднимут… А ведь нам в паланкине надо ещё и оружие спрятать.

– Ну, если оружие, – промямлил сквайр: он уже колебался, подозрительно поглядывая вокруг себя – не смеётся ли кто.

Из-за спины капитана выглянул доктор.

– Ну, конечно, оружие, Джордж, – воскликнул он, у него был вид, как у кота, выпрашивающего кормёжку, так что на него нельзя было смотреть без улыбки.

И мистер Трелони улыбнулся и примиряюще спросил:

– А шпагой мне можно будет вооружиться?

– Конечно! – обрадовался капитан. – Хоть двумя!.. Под юбками всё равно не видно!

– Под юбками? – вскричал мистер Трелони: он чуть не захлебнулся от возмущения. – Под юбками?

Так он стоял какое-то время, беззвучно раскрывая и закрывая рот, и, наконец, выкрикнул:

– Да ни за что!

Капитан опять поскучнел, насупился и забормотал себе под нос что-то неразборчивое. Какое-то время он молчал, обречённо глядя на сквайра.

– Доктор, – наконец, позвал капитан. – Придётся одеть прекрасной госпожой вас.

– Да я не против, – согласился тот.

– Тогда садитесь, – приказал капитан.