Амулет Золотого Льва

Людоед задумался. Поковырялся в бороде, почесал за ухом.

– Погоди, погоди… Так ли это? Надо посоветоваться…

Он повернулся лицом к двери, а затылком к окну. Из окна дуло… То есть, тьфу, в окне появилось дуло. В первый раз в жизни увидел, как человеческий череп разлетается на куски. И честно вам скажу, зрелище далеко не из приятых, до сих пор мороз по коже. Из дула вылетел сноп огня и дыма, раздался оглушительный грохот выстрела и еще какой-то звук, будто разлетелся вдребезги брошенный со второго этажа спелый арбуз. В лицо мне брызнуло не то кровью, не то (бр-р-р!) мозгами, запахло дымным порохом и чем-то паленым, вроде пережаренного шашлыка. Дуло исчезло, а в окне появился Лева Зайцев собственной персоной. Он подхватил выроненный каннибалом тесак и одним махом перерезал мои путы. Я скатился со стола, угодив головой в таз. Таз отозвался неодобрительным звоном. Я сделал кульбит и встал на ноги. Лева схватил меня за руку.

– Тикаем быстрее!

В это время открылась дверь. Кто-то вошел и закашлялся, поскольку облако порохового дыма все еще не развеялось.

– Что тут происходит? – прозвучал очень знакомый голос, но в тот момент я не мог вспомнить, чей именно.

Бум! Звук падающего тела. То ли споткнулся об обезглавленного людоеда, то ли упал в обморок. Нам некогда было приводить его в чувство и объяснять, что тут происходит, мы рванули к окну. До земли далековато, но под окном на огромной бочке стоял Вольф, а на его плечах Лешек. Мы с Левой спустились по живой лестнице и всем скопом помчались к высокой каменной ограде. Через нее была перекинута веревка, моя основная веревка. Молодцы, ребята, сообразили. Как пожарные на учениях мы преодолели стену и плюхнулись в наполненный водой ров. Выбравшись изо рва, я все-таки успел прихватить свою веревку, она нам еще пригодится. Теперь нам оставалось только вскочить на ожидавших около рва лошадей и выслать их с места в карьер.

– Ты извини, но ничего умнее придумать мы не смогли, пришлось пристрелить этого болвана!

Мы отдыхали у костерка на травке и пили свежезаваренный чай. Лева начищал шомполом дуло своего ружья, из которого он ухлопал людоеда с целью моего спасения. После получасовой скачки мы решили, что удалились на безопасное расстояние и заслужили отдых. Погони за нами не было.

– Слушай, Лев, чем же ты так бабахнул, что у него башка как пузырь лопнула?

– Да ничего особенного. Это разрывная пуля для охоты на безвздохового однорука.

– Безвздоховый однорук? – удивился я. – Что за зверь такой?

– А ты что, никогда не видел? Огромная тварь, голокожая, а на голове рука растет. Очень ценная шкура, одежка из нее – сносу нет. А среди богатеев огромным спросом пользуются чучела, – в богатых домах их принято ставить в гостиных. Любой таксидермист отвалит за шкуру однорука сотню рубликов золотом, потому что чучело продаст за двести, не меньше. С детства у меня была мечта стать охотником на однорука.

Исходя из словесного портрета животного, я высказал предположение, что речь идет о слоне, но Вольф разуверил меня в этом.

– Нет, Вань, это не слон. Однорук – зверь особый. Во-первых, он раза в два крупнее. Во-вторых, встретиться с ним – не приведи Господь!

– Но почему «безвздоховый»?

– У него нет легких. Он дышит всей поверхностью шкуры. Поэтому и одежда из его кожи так ценится. И хороша она не только прочностью, но и тем, что в ней никогда не промокнешь и не вспотеешь.

Допив чай, мы продолжили наш путь. К вечеру лес расступился, открывая нам вид на широкую реку с шустрым течением. Через реку был перекинут деревянный мост. За мостом дорога расширилась и выходила в поле. Вдали показалось какое-то селение, вроде как небольшой городок.

– Это застава, – пояснил Лева. – Граница Алмазной долины. – Там я бы посоветовал продать лошадей, потому что до мегаполиса лучше всего добраться на печеходе.

Небольшой городишко, в который мы прибыли, вычурно именовался Питстаун. Для экономии времени мы нашли маклера и не торгуясь продали ему лошадей, хоть и по дешевке, зато быстро. Я поблагодарил каурого за службу, потрепал его по шее и, пустив слезу, распрощался. Все-таки я успел за это время к нему привязаться. Мои спутники оказались не столь сентиментальны, хотя Лешек, кажется, тоже взгрустнул, отдавая повод своей кобылки маклеру.

Солнце уже решительно двинулось на покой, освещая косыми лучами чисто поле, когда мы доплелись до расположенной на окраине города станции. Рельсы здешней чугунки были узенькие, а колея – наоборот широкой. Значит, с лесом для шпал у местных путейцев проблем не было, а вот железа явно не хватало. Хорошо, хоть пунктиром не укладывали. На рельсах пыхтел локомотив или, как его называют на местном диалекте, печеход, напоминавший раритетную модель конструкции братьев Черепановых.

– Во, аппарат! – восхитился страстный технофил Лешек.