Амулеты

Иллаи стали бросать мечи и щиты. Поднимали раненных и тащили их на еще оставшуюся зеленую траву у подножья пещер. Кто то начинал обнимать ближнего своего.

– Победа! – закричал Вовка и обнял меня и Танечку.

– Победа, – тихо повторил Василиус.

– Почему вы такой грустный, Василиус? – спросила Танечка.

– Ох, дитя мое… Мне грустно, потому что сейчас зло повержено, но когда-нибудь оно возродиться вновь. Это такой же не обратимый процесс, как смерть и жизнь, жизнь и смерть. Чтобы залечить рану, нанесенную на наши души, пройдут годы, десятки лет, возможно даже столетия, и мы забудем эту войну, как страшный сон. Но получилось ли у нас искоренить Зло навсегда. Я думаю, что нет! – Он замолк, подумал и сказал. – Так все, хватит нюни распускать, война кончиться тогда и только тогда, когда Андрей Николаевич будет во здравии и благополучии, – Василиус пропел свою песнь Крылатому Лаву и сказал. – Ждите его здесь, а я сейчас принесу Андрея Николаевича.

– Я с вами! – сказал я.

– Я справлюсь, Дмитрий. Оставайся здесь и жди моего возвращения.

Но я его не послушал и побежал за ними.

– Упрямый мальчишка!

Прибежав в логово Магнетикума, я прильнул к отцу, целуя его в щечку, чтобы он проснулся. Но он не просыпался. Я его позвал. Он не отвечал. Я потряс его, но никаких признаков жизни. Я ударил его по груди, чтобы разбудить ото сна.

– Папа проснись же! Папочка! Па! – Мне не описать, что я чувствовал, когда он не просыпался. Боль, страх, ярость. Все перемешалась в единое целое в моей груди. Ко мне подлетел Василиус, обнял меня и сказал:

– Малыш, не плачь! Дай я проверю его пульс! – Он протянул руку к горлу отца и с облегчением вздохнул. – Все в порядке. Пульс слабо прослеживается. У него мало времени. Нужно торопиться. – Он взял его на руки и поднялся в воздух вместе с отцом, – Не отставай от меня малыш. Будем молиться Всевышнему, чтобы он над ним сжалился и дал ему шанс. Если мы успеем его окунуть в лечебные ванны, то он обязательно выживет.

– Да поможет нам Бог! – сказал я.

Весь путь домой – в Долину Цветов – я не мог успокоиться, отчего он мне показался невероятно долгим. Все мне было немило. Мир померк, став бледным и серым. Яркое солнце и прозрачное голубое небо не радовали. Красивейшие разноцветные места Иллюзиона разочаровывали, раздражали; друзья для меня словно перестали существовать, ибо кроме отца и его раны я ничего не мог видеть. Бедная Танечка не отходила от меня, успокаивала, заботилась. А я даже на нее не обращал внимания. Мне стыдно за это, но именно благодаря ее благородству я выжил и не сошел с ума в тот страшный для меня период жизни.

Наконец, подлетая к Долине Цветов, я в очередной раз провели у отца еле уловимый для чувствительных пальцев рук пульс. Каждый раз, когда я проверял его, и он прослеживался, я радовался и благодарил Всевышнего.

Мы приземлились и побежали за Василиусом, который летел быстрее ветра к лечебным ваннам, держа на руках умирающего отца. Прибежав вместе с Таней и Вовкой к ваннам, мы рухнули на землю от усталости и увидели, что Василиус уже положил отца в лечебную жидкость.

Он подошел к нам.

– Теперь нам остается только ждать чуда. Молится, надеяться и верить. Ему сейчас нужно будет лежать в ванне больше суток. А потом, если его здоровье станет восстанавливаться, мы его закутаем еще на сутки в лечебный листок Амура.

Молиться, надеяться и верить.

Замечательные слова, на которых я хочу закончить эту главу, чтобы перейти к следующей.

Я не верю, что подошел так близко к финалу. Надеюсь, я успею дописать, что планировал, а то сегодня ночью мое сердце изрядно барахлило, больно отдаваясь в груди.

Глава 23

За два невероятно долгих, мучительных, томительных дня в Иллюзионе произошли не менее масштабные изменения, о которых мне бы хотелось вам рассказать мои дорогие читатели.

Как я говорил ранее в предыдущей главе, мы одержали тяжелую и заслуженную победу над Магнетикумом.

После нашего возвращения в Долину Цветов нас встретили напуганные и счастливые жители Долины, оставшиеся ждать и молиться за храбрых воинов. Женщины, старики и дети встретили нас как героев. Кланялись, благословили, ухаживали за нами, как за беспомощными детьми. Кормили, поили, купали в лечебных ваннах.

Только вечером, когда смеркалось, мы увидели на горизонте летящую ровную линию Крылатых Лав, на спинах которых восседали раненные и измученные Иллаи. И не успели они приземлиться на землю, как их окружила беспощадная рыдающая толпа Иллаев и начала нежно обнимать разгоряченные тела воинов, те были рады, что наконец-то вернулись домой, по их щекам катились слезы, но это были слезы радости.

Это был великий день. День воссоединения. День примирения. День скорби.

Да, как бы ни печально об этом говорить, но потерь не удалось избежать. Погибло больше двухсот Иллаев и пятьдесят храбрых Крылатых Лав. Через три дня всех погибших Иллаев и Лав похоронили со всеми необходимыми ритуалами и почестями.