Амулеты

– Это и есть вход в Иллюзион, да? – спросил Вова, когда мы начали осторожно подлетать к лагуне.

– Все вам надо знать наперед! – ответил Геннастий и засмеялся. – Терпение, мой дорогой друг. Терпение.

– Сколько можно ждать-то!?

– Вечность…– мечтательным голосом ответил Геннастий.

– Но мы не можем ждать вечность!

– А почему бы и нет? Разве это место не рай, в котором хочется прожить всю оставшуюся жизнь?

– Нет!

– А я бы смогла здесь прожить вечность! – сказала Таня.

– Я бы тоже, – добавил я, приземлившись на твердую и устойчивую землю.

– Я поддержу Вову, – сказал отец. – Вечность – это слишком долго. Я не завидую тем, кто бессмертен.

– Почему? – спросил удивленным голом Геннастий, высунув язык.

– Потому что бессмертным ты будешь страдать, постоянно теряя близких и дорогих тебе смертных людей. Возможно, ты на целую вечность, останешься одиноким орлом. Одиночкой, скитающимся по всему миру в поисках счастья и любви. – Отец задумался.

– Я – бессмертен! – сказал Геннастий. – И это прекрасно.

– Вы уверены в этом?

– Это долгая история…

– Мы никуда не торопимся.

– Ну, если хотите…Мне уже двести лет от роду, – начал Геннастий и потрогал мохнатой лапой воду. – Но я всегда был таким. – Он лег на землю возле лагуны. – У меня были дети. Была любимая и единственная жена Леонисия. Но они давным-давно погибли в страшной войне против стражников Зла, которые иногда нападают на мирное население Иллаев, жестоко убивая не только воинов, а еще женщин, стариков и детей.

В незапамятные времена я был воином и доблестно защищал свои родные земли и наш народ. Но однажды в одно воскресное утро мы понесли поражение. Стрела пронзило мое сердце, и я бездыханно упал на окровавленную землю и через пелену затуманнего разума… – Он взвыл.

– А кто такие стражники Зла? – поинтересовалась Таня.

– Не хорошо перебивать! – сказал Вова и дернул ее за волосы.

– Ничего, все нормально. Я отвечу. Стражники Зла – это те же Иллаи, только с прогнившими сердцами и душами. Они алчны и злы, вся их сущность пропитана яростью, тщеславием и высокомерием. Они не способы любить. Не способны ценить простые радости жизни, как рождения ребенка. Они не способны уважать своих стариков и придерживаться простых правил. Они изгои.

– Понятно. Простите, что я вас перебила, – извинилась Таня и спросила. – Так зачем же вы стали бессмертным?

– На смертном одре наш Всемогущий предложил мне достойный пост стать странником Судьбы. И я без раздумий согласился, но только при одном условии, что я не буду помнить свою прошлую жизнь. Всемогущий выполнил мою волю. И я начал жить с чистого листа. Но со временем я стал вспоминать свою красивую жену и маленьких детей, чему был только рад. Нельзя такое стереть из памяти. Это кощунство по отношении к себе и к своим родным.

– А сейчас у вас идут войны между Добром и Злом? – спросил я.

– К сожалению, да. Эти войны вечны… Но я не буду раскрывать вам всех карт, о которых хотел рассказать вам сам Василиус.

– Василиус? Что-то знакомое, – сказал отец. – Ах да, точно. В бабушкиных записках она упоминала о нем. Кто он?

– Он вам сам расскажет. Хорошо? А теперь давайте лучше искупаетесь в теплой водичке под мерцанием ярких звездочек и луны, под пение голосистых сверчков, – предложил Геннастий.

Я так проникся в эту историю, что не заметил, как стемнело. Тени сомкнулись в единое темное одеяло, обнажая огромную луну, отражающуюся на поверхности воды голубой лагуны.

– Всем раздеваться и в воду! – скомандовал отец и начал снимать одежду.

Мы тоже разделись.

– На счет три! – сказал Вова. – Кто последний тот…

Мы, озорно смеясь, забежали в воду, поднимая вверх миллион капелек – и плюхнулись, окунувшись в теплое озеро.

Накупавшись вдоволь, чистые и довольные, мы уселись на траву, вблизи голубой лагуны, любуясь магнетизирующим красным костром, испускающим в черное небо красные искры. Безмолвие и тишину нарушали лишь трескающиеся в костре поленья, стрекотание сверчков и сопение Вовки с Танюшей.

– Геннастий, а когда же мы увидим Иллюзион? Ведь нам надо скоро уже возвращаться – спросил я, лежа на спине, глядя на луну, – иначе нас потеряют наши родные. Мама уже места себе не находит наверное.

– Да. Ты прав, Димка, – волновался отец, подкидывая в костер сухие поленья. – Больше всего я получу дома от твоей матери, когда мы вернемся домой. И самое интересно я не смогу ей объяснить – она мне все равно не поверит, – где мы пропадали всю ночь.

– Почему? Мы вдвоем ей объясним. Тогда она точно поверит!

– Мы вдвоем пойдем на следующий день к психиатру, – засмеялся он, сев на зеленую траву, рядом со мной. – Ты представляешь, что будет, если мы ей об этом расскажем. Нет, Дима. Это будет нашей маленькой тайной. Хорошо?

– Хорошо, пап. – Я подмигнул отцу и повернулся к Геннастию, который лежал, опустив голову себе на лапы.

– Скоро-скоро. Терпение, мой друг. Осталось совсем немного до превращения, – пробубнил он в задумчивости.

– Что за превращение?

– Скоро узнаете. А за время можете не беспокоиться. Семь дней, проведенных в Иллюзионе равносильны одному часу пребывания на планете Земля.

– Правда?

– Конечно, правда.