Амулеты

Владимир разозлился, вытащили листок и хотел было нанести удар, как вдруг увидел перед собой огромный огненный купол, который разрастался со стремительной скоростью, волна приближалась все ближе, и ее огненное сияние постепенно превращалось в холодно ледяное дыхание.

Ошарашенные Стражники Зла смотрели на рустующиеся огромное солнце, яркие языки пламени которого стали гаснут от кристаллизующейся в центре воды в лед. Неожиданно огненный купол превратился в ледяную глыбу и полетел со скоростью света в их сторону. Владимир резко отпрянул в сторону, почувствовав, как ледяная волна накрывает его правую руку, попавшую в зону поражения, в котором оказали двое Иллаев и Крылатые Лавы.

Отяжелевшая рука в одночасье потянула Владимира вниз, к земле, крылья не могли выдержать нагрузки, он закричал и вернулся в прежнее состояние видимости. Танечка, увидев падающего Владимира, полетела на помощь. Она вовремя подхватила его за руки, и они тихонько, и безболезненно спустились вниз, встав на землю.

– Мой братик, бедный братик. Что я наделала? Прости меня, прости! – сказала Танечка и заплакала.

– Таня, успокойся, все хорошо, мне не больно. Только я руку не чувствую. Классный ты удар сделала по врагу. – сказал он, улыбаясь и в тоже время сдерживая слезы на глазах.

– Боже! Она у тебя вся посинела! – воскликнула Таня, посмотрев на руку брата.

– Ничего страшного – это мелочь. Сейчас у нас проблемы посерьезней. Где наш Лав? Без него мы не вернемся в Долину Цветов, мы просто ее не найдем.

Вдруг раздался оглушительный крик, который прокатился по всему безмолвному лесу.

– Это он!? – предположила Танечка.

– Не знаю. Но давай лучше подстрахуемся, возьмем в руки амулеты и исчезнем, чтобы нас в противном случае не поймали.

– Хорошо! Мне так страшно! Я сегодня убила четырех живых существ! И тебя чуть не убила!

– Не смей так думать. Это мы струсили, хотели бросить своих друзей. О боже, смотри, это Лав! – неожиданно закричал Вова. – Он ранен! Беги Таня, он падает прямо на нас!

Лав, обстрелянный стрелами, упал возле брата и сестры.

– Простите дети, я вас подвел и не смог вас защитить от них. Бегите! Спрячьтесь! Они летят сюда! Сюд… – недоговорив, он умер, издав последний вздох.

Танечка упала на колени, обняла его мохнатую голову и зарыдать.

– Нам нужно спрятаться!

Они взяли амулеты в руки, прижали к груди, как вдруг почувствовали несвойственную исчезновению адскую боль.

Они потеряли сознание.

Глава 12

Мне снился сон, снилась Таня. То как мы с ней гуляем босыми ногами по свежее скошенному лугу. Мы бегаем, резвимся, смеемся. Она меня догоняет, прыгает мне на спину, отчего я притворно падаю на землю. Она ложится рядом со мной. Мы с ней начинаем разговаривать обо всем на свете. И не замечаем, как темнеет, как звезды уже появляются на черном небе. Я отвожу свой взгляд от Тани и смотрю на луну, потом опять поворачиваюсь в ее сторону, а ее уже нет рядом, она пропала. Я встаю на ноги, начинаю бегать по лугу, искать ее, звать. Но ее нигде нет. Тогда я поднимаю глаза опять к небу. А там – все сверкает, сотни мелких кусочков летают в воздухе. Метеоритный дождь. И он слепит мне глаза. Вспышка. И я просыпаюсь.

Открыв глаза, я некоторое время не понимал, где нахожусь: то ли в своей комнате на Земле, то ли в Иллюзионе, в Долине Цветов, внутри мягкого цветка. Я услышал дикий ор Надзирателей и понял, что я нахожусь в пещере Предателей, лежу рядом с доброй Амастии, которая меня обняла материнскими руками.

Вскоре нам открыли камеры и мы побрели к печам, чтобы продолжить забрасывать в них куски металла. Целый день мы трудились без перерывов, таская на себе тяжелые рудные «тела». Под конец смены я уже не чувствовал своих рук, как и ног, которые медленно передвигались, запинаясь друг об друга.

Мир казалось, стал серым и мрачным, не было в нем тех славных золистых лучей пробивающихся через снежную пелену.

Все потеряло смысл и свою притягательность. Реальность угнетала и обескураживала. Вот примерно такие ощущения я испытывал, когда работал на печи.

В тот день я до конца осознал, как же тяжело приходится быть строгим и ответственным взрослым, который работает ежедневно по восемь часов в день, пять раз в неделю на заводах, в магазинах, на складах, в офисах. Именно за эти три дня сурового труда я стал по-другому смотреть на жизнь своих родителей. Я ценил их труд и уважал то, что они для меня делали, что-то отдавая, нежели приобретая.

По истечению трех дней я стал кушать все, что давали, а именно: смердящую мерзость, которая вполне была съедобной и вкусной, если не обращать внимания из чего она состоит и закрывать глаза, когда кладешь в рот на вид столь отвратительное блюдо.

На четвертое утро, проснувшись в пещере Предателей, я уже был готов к очередному томительному, тяжелому и ничем не примечательному трудовому дню. Как вдруг к нам ворвались те самые тупоголовые Иллаи, от которых я когда-то убежал.