Амундсен

Пока Амундсен плыл на север, редактор Томмессен энергично старался выжать максимум из его конкурентов. Направил к Алгарссону корреспондента-интервьюера. В результате «Тиденс тейн» публикует целую полосу материалов о подготовке британской экспедиции и о теориях ее руководителя насчет превосходства нордической расы. Элемент соперничества очень важен, ведь он стимулирует интерес общественности, а значит, поможет укрепить экономическую базу экспедиции. Но одновременно Томмессен обращается в норвежскую миссию в Лондоне, желая втайне получить объективную информацию о планах Алгарссона «и особенно о сроке его отбытия из Англии». Из Лондона главный редактор регулярно получает сообщения не от кого-нибудь, но от давнего амундсеновского соратника Кристиана Преструда, работающего в миссии. Фрамхеймский лейтенант считает планы британцев «довольно слабо обоснованной аферой». С другой стороны, как пишет «Тиденс тейн»: «Как знать, кому в этой игре улыбнется капризная г-жа Удача».

Всего через несколько часов «Фарм» и «Хобби» настигает непогода — сильная волна, скверная видимость. Скоро они теряют друг друга из виду. Амундсен и Элсуорт, находящиеся на борту военного транспорта, очень тревожатся о судьбе «Хобби». Выдержит ли крепеж палубного груза или аэропланы уже в морской пучине? Связи с «Хобби» нет, а 11 апреля во второй половине дня, недалеко от острова Медвежьего, «Фарм» неожиданно принимает по радио еще одну, не менее зловещую депешу.

Кисс оперировали по поводу аппендицита. Депеша подписана общим английским знакомым. Руал Амундсен тотчас телеграфирует на родину, Густаву: «Как там К.? Сообщи незамедлительно». Внезапно все оказывается под вопросом. «Хобби» с аэропланами неведомо где в снежной буре. Но разве это сейчас важно? «У меня лишь одна мольба, одно горячее желание — чтобы Господь простер Свою длань над моей девочкой и сберег ее для меня». Без Кисс никакие крылья не донесут его до полюса. Она — основа всего.

13 апреля «Фарм» вошел в бухту Кингсбей на Шпицбергене, примерно под 79° северной широты. Ни о «Хобби», ни о Кисс вестей нет. «Я пока не получил от Густава ответа на свою телеграмму и очень тревожусь, — пишет Руал Амундсен в дневнике. — Сейчас поднимусь в радиорубку и пошлю еще одну депешу. Ты ведь знаешь, ты — все, что у меня есть. Знаешь, что я люблю тебя и обожаю. Знаешь, что жить без тебя — даже если иначе нельзя — совершенно невыносимо».

Следующим вечером Руал Амундсен, погруженный в невеселые мысли, стоит на палубе «Фарма», как вдруг к нему подходит какой-то лейтенант, протягивает бинокль. Позже полярник записывает в дневнике: «Я взял бинокль — и действительно: из льдов вышла "Хобби", большая, тяжелая, с палубным грузом. Вздох облегчения, и меня захлестнула горячая благодарность — горячая благодарность к смелым, дельным парням, горячая благодарность к Нему, чья рука действует везде и всюду». Тотчас поднимается суматоха. И крик «"Хобби" на подходе!» сменяется громовым «ура!», меж тем как шхуна скользит к ледовой кромке бухты.

Ликование продолжается всю ночь напролет. Но только 15 апреля, во второй половине дня, Начальник получает самое важное сообщение из Осло: «Телеграмма Англии. Все хорошо». В дневнике он снова благодарит Господа. «Наконец-то я могу перевести дух».

Несколько суматошных весенних недель маленький горняцкий поселок Ню-Олесунн жил под знаком полярной экспедиции. Почти как во Фрамхейме пятнадцать лет назад. Хотя их разделял целый мир, и не только буквально. Произошел скачок — от лыж и собак в моторизованную эпоху. Темп — определяющая черта новой реальности. Чтобы все подготовить, зимовки не понадобится. Еще до 2 мая аэропланы будут собраны — и можно лететь.

Каждый день Руал Амундсен ходил на станцию беспроволочного телеграфа в Ню-Олесунне и сверял свои часы с сигналом точного времени парижской Эйфелевой башни. Но если часы всегда шли правильно, то сам он мало-помалу становился неподвластен времени. В нем живет тот же неугомонный дух, что и в Лейфе Эрикссоне[140], Колумбе, Васко да Гаме, адмирале Франклине. Последний из великих первопроходцев, он был духовным лидером экспедиции.

В практической работе Руал Амундсен уже не являлся движущей силой, как некогда во Фрамхейме. С самых первых дней в Марина-ди-Пиза Рисер-Ларсен тесно сотрудничал с директором «Дорнье-Валь». Сообща с коллективом механиков они теперь завершали долгий технический процесс. Все зависело от конструкции аэропланов и от исполнения. Полярник понимал, что это не его стихия. Равно как и метеорология, которая назначит время старта. Даже с аэронавигацией старый лыжник был знаком плоховато.

Поскольку во время перелета он и Элсуорт будут выполнять функции штурманов-навигаторов, лейтенантам Рисер-Ларсену и Дитриксону любой ценой пришлось выделить несколько часов на обучение своих начальников. На всякий случай (вдруг самолеты потерпят крушение) американцу требовалось еще попрактиковаться в ходьбе на лыжах. Наконец-то и Начальник мог кой-чему научить.