Амур-батюшка. Книга 1

— А как же, конечно, да все без толку!

— Ты чего-то не так устраиваешь, — посмеялся Бердышов в сознании своего охотничьего превосходства.

Рванул сильный ветер и с шумом понесся по тайге.

— Экий ветрина! — вздохнул дед. — О господи!..

— Кто по Амуру сейчас едет, тому уж горе-гореваньице, а в тайге все же не так, — сказал Иван, прислушиваясь к шуму.

— Давно слыхал я, еще в Расее, — заговорил дед, — что есть будто у нас земля, а населения на ней нет. Еще тогда баили, что станут выкликать в народе охотников на переселение, а не сыщут охотников, пошлют невольников. Земля та будет сурова, не в пример холодней Расеи.

— А вот ведь, братки, не знаю я, где эта самая Расея, — вдруг сказал Бердышов. — Какая она из себя?

— Даст бог, Иван Карпыч, и тут леса порубим, земли запашем, тоже Расею сделаем — поглядишь тогда, — простодушно ответил Егор.

— Вот теперь я который год от переселенцев слышу: Расея да Русь, сам же русским прозываюсь, а где она, эта матушка Русь, откуда население все идет, — я и не знаю. Забайкалье свое знаю, Шилку знаю, Онон, Ингоду до верховьев — по-нашему это и есть самая Русь. На Селенге бывал, далее — Байкал, в Иркутске дядья мои бывали ходоками от нерчинских мужиков — везде народ по-русски говорит, и мы эти места всегда за коренную Россию держим. — Иван помолчал и усмехнулся. — А оказывается, ниче, паря, я не знаю… Гураны мы, уж гураны и есть, тайга и тайга… самовара не видали.

— Ты, может, и про Питер да про Москву не слыхал? Чего с тобой сделаешь! — молвил Силин.

— Пошто не слыхал! Там император живет, это я знаю, тамока дворцы, соборы, эти города и нам столицы. Да я не пойму только, почто тут-то не Русь? Не одинаково, что ли, с вашей местностью? — хитро прищурился он.

— У нас разве такая жизнь! — воскликнул Федор и стал рассказывать, какие хлеба родятся на Каме, какие там богатые села.

— Я послушаю, как на старых местах народ жил, меня бы, однако, медвежатиной оттуда не сманили. Чего же вы сюда приехали, коли там лучше?

— Чего ты понимаешь про Расею! — вдруг обиделся дед Кондрат. — Это страна великая, народ в ней крепкий, кондовой. Здешний-то край Расее же подчинился!

— Ваши забайкальские-то похожи на бурят, — промолвил Егор.

— Верно, на верхней Аргуни казаки на бурят смахивают, а наши-то, шилкинские, от них совсем отличны. Роды-то наши от первых поселенцев, — со сдержанной обидой возразил Иван. — Кто волей, а кто неволей шли в Забайкалье. Так же, как вы на Амур… У нас деды расейские были, русы волосы имели, еще и сейчас про русы косы до про золоты кудри песни поют, а золотых-то кудрей мало, почитай, ни у кого нет, кроме семейских. А песня-то как поет: «Подойди, родима матушка, русу косу расплети, подойди, родимый братушка, русу косу расплети…»

— Почернел народ, озлился, — усмехнулся дед.

— Это уж потом они маленько почернели. Но все равно родятся беленькими. Пока младенцы — белобрысые.

— Хитрый народ эти забайкальские! — с досадой и восхищением сказал Федор.

— Маленько-то, конечно, хитрованы. Да без хитрости нельзя. Как ты с инородцем станешь жить иначе? Наши забайкальские при границе жили, у них это хитрованство-то как заслон от чужих. Тут на хитрость только и жить. С торгованами, с албанщиками[22] встречаемся. Тут одни торгаши. Они за работу не уважают, а уж хитрован — первый у них человек.

— Все же сибиряки не похожи на расейских, — шутливо возразил Егор, видя, что Ивана такие замечания хватают за сердце, — за своих трудно признать забайкальцев-то.

— Как разведка на войне! Прадеды наши пошли вперед, стали жить в Забайкалье, далее этот Амур наши же забайкальские отыскали. Это теперь потянулся народ из России. На Амуре-то окоренимся, а молодая-то поросль дальше, может, потянется. В Забайкалье легче было, чем тут. Буряты там ха-ароший народ, с ними жить да жить, они русского человека как следует понимают.

— А как китайцы? Что за народ?

— И китайцы народ хороший!

— Ладно, что они тут торгуют, а то бы совсем худо было, — сказал Федор.

— Конечно! Кто бы торговал? Где бы хлеб-то брали? — подтвердил дед.

— Ну, летом, ладно, на баркасе, — продолжал Федор, — а зимой? Амурские-то купчишки — зверистый народ, сам говоришь, жулики как на подбор. Поглядели мы на них в Хабаровке, не дай бог к ним в кабалу попасть. Без китайцев бы тут трудно было. А бельговский лавочник вон какой боец да говорун, такой и обманет — не жалко.

— За присказку-то? — усмехнулся Егор.

— Сдались они тут, как в Петровки варежки! — недобро возразил Бердышов.

Егор уже не впервой замечал, что Иван недолюбливает бельговских торгашей.

— Конечно, настанет время, уйдут, наверно, — сказал Кузнецов.

— Вестимо, — подтвердил Федор, — разве продержишься? Тут теперь с Руси полон Амур найдет народу.

— Охота мне повидать Расею, — продолжал Иван задумчиво. — Я когда-нибудь еще поеду туда…

Глава шестнадцатая