Амур-батюшка. Книга 1

Он оглянулся. Луна уже поднялась над хребтами и посветлела так, что на ней ясны стали пятна. Небо очистилось, ночь обещала быть ясной. Можно отправляться домой, но Егор решил пойти к гольдам. Его удивляли наглость и самоуверенность торгашей. Он готов был заступиться за девочку, но сначала хотел разузнать хорошенько, что случилось. Он запахнул чепан, повязался кушаком, надвинул шапку и отвязал Саврасого от березы. «Ну-ка!» — тронул он коня и повалился в розвальни. Заворачивая, он заметил, что по кустарникам к нему близится какая-то тень.

Едва Егор отъехал от лавки, как из чернотала наперерез ему, прыгая по сугробам и оглядываясь по сторонам, подбежал гольд, повязанный платком. Егор с трудом узнал в нем Иванова тестя — Удогу.

— Батьго![41] — ласково кланялся старик. Важности у него как не бывало.

— Здорово, Григорий, — отозвался Егор, остановив коня.

Удога повел его к Кальдуке Маленькому. Фанза его была полна народу. Савоська что-то кричал, обращаясь ко всем присутствующим. Мать, бабушка и сестры Дельдики громко плакали.

— Беда, беда!.. — сказал Удога.

Гольды обступили Егора.

— Его девка пропала! — крикнул Савоська и ткнул в грудь Кальдуки.

По маленькому сухому лицу гольда текли слезы, скатываясь на кофту. Он подал Егору руку в медных кольцах и, кивнув головой, улыбнулся.

— Давай говори, — обратился Савоська к Кальдуке.

Но тот не находил сил и слов, чтобы толком рассказать о горе, а лишь кривил губы в жалкой улыбке, заискивая перед Егором.

— Гао-хунхуз, — хрипло заорал Савоська, — у него девчонку отобрал! — Он показал на Кальдуку, кивавшего головой в подтверждение Савоськиных слов. — В лавке ты был? — спросил он Егора.

— Был.

— Маленькую девку видел?

— Она еще совсем девочка. За этим стариком долг большой есть! Соболя нету, у него сынка нету, сам один охотник, — пояснил Савоська. — Вот сколько тут баба есть — все его бабы. Гао Да-пу в эту фанзу пришел, бил старика палкой, девчонку взял. Силком ее таскал в лавку, там черт его знай, что хочет делать.

Среди женщин послышались всхлипывания.

Дело было ясное. Егор понял: ему непременно надо пойти в лавку и заступиться за маленькую гольдку. Пока торговцы обманывали самого Егора, он еще терпел, но тут нельзя было не заступиться. Он поднялся, ощупал топор, поправил шапку, надел рукавицы и взял в руки кнут.

Савоська согласился пойти с Егором. Они вышли из фанзы и, пригибаясь от ветра, двинулись по направлению к лавке. Вскоре сквозь вой ветра и скрип деревьев до их слуха стали долетать пронзительные голоса торговцев.

— Ссорятся, что ль? — остановился Егор, не доходя до лавки.

— Нет, наш торговец всегда так кричи, он такой люди.

Егор велел Савоське зайти за лавку и ждать. Залаяли собаки. Егор дернул дверь. Она оказалась запертой. Он постучал. Оживленный разговор в лавке стих. Егор постучал сильнее.

— Отвори, хозяин! — проговорил Кузнецов.

— Это ты, Егор? — спросили из фанзы. — Чего надо?

Дверь приоткрылась, на пороге появился младший брат.

Торгаш поторопил Егора войти в лавку и плотно притворил дверь.

— Чего обратно пришел? — спросил с канов средний брат, запуская палочки в чашку с лапшой.

— Ночью домой не ходи, что ли, черта боиза твоя? — насмешливо спросил его Гао-младший.

Торговцы засмеялись. Они ужинали, сидя на канах. Насколько мог разглядеть Егор, маленькой гольдки между ними не было. «Что за чертовщина? Куда они ее девали? — подумал он. — С них всего станется», — и он насторожился.

— Шибко холодно? — спросил младший брат, глядя, как Кузнецов потер нос рукавицей.

— Холодновато, — ответил Егор, снял рукавицы, положил их на нары и сдвинул шапку на затылок, собираясь заговорить.

— Кушать хочешь? — предложил толстяк. — Лапша есть.

— Кушать мне некогда, — возразил Егор. — А я к тебе по делу, — обратился он к Гао Да-пу и присел подле него на кан.

Торговцы стихли. Тут Егор услыхал, что подле него, между стеной и глиняной кадушкой, кто-то шевелится. Он пригляделся. Из-за кадушки торчали детские ноги в стоптанной обуви. Маленькая гольдка спряталась от своих мучителей, только бы их не видеть.

— Это кто у тебя за кадушкой? — спросил Егор.

— Это? — Гао Да-пу вскочил с кана и, вытирая пальцы о кофту, подбежал к кадушке. — Это маленькая собака! — воскликнул он и стал ругать девочку.

— Слышь ты, — тронул его Егор. — Обожди-ка…

Но торговец долго еще кричал на девочку. Егор заметил, что Гао навеселе, от него разит водкой и чесноком.

— Ну, так вот, — заговорил Егор, когда Гао Да-пу, наконец, утих и снова занялся лапшой. — Давай-ка, брат, отпусти эту девчонку домой. Ее там отец с матерью ожидают.

— Зря говоришь, — усмехнулся торговец.

— Ты не смейся, я верно говорю. Ты ее лучше отпусти, пока беды не нажил.

— Ничего не понимаешь, — спокойно заговорил торговец. — Старик Кальдука много в мою лавку должен. Мы Кальдуку любим-любим. Ему трудно жить. Мы берем его девку, ее мало-мало кормим, она работать будет, за чушками смотреть. Мне эту девочку жалко-жалко.

— Ну, уж это ты зря, — недовольно возразил Егор. — Я сам видел, как вы ее волокли. Кабы ты ее жалел, она бы за кадушку не залезла.