Амур с оптической винтовкой

Баба тут же ткнула его кулачищем в бок, чуть ребро не сломала, дура! Но мужик, молодец, даже не обиделся. Кивнул, похвалил и три тысячи отстегнул. Потом вышел из дома и исчез. Как призрак! Ни машины при нем, ни велосипеда, исчез – и все!

– Алкашня хренова!!! – саданула его кулачищем в спину жена, когда он попытался деньги спрятать в карманах штанов. – Дай сюда!!!

Деньги, конечно, отобрала. В дом втащила, не позволив вернуться в сад под яблоньку, где в свете уличного фонаря стыла в сковороде яичница, и ветрело сало, а главное, грелся самогон!

– Лежать! – приказала она, швырнув его лихо на койку. – И хватит уже пойло жрать, пока беды не наделал!

Три тысячи исчезли в ее огромном лифчике. Она ушла, убрала со стола под яблоней, быстро заперла дом. Семен точно слышал, как она гремела ключами. Вернулась к нему, неожиданно присела у него в ногах и уставилась, как ненормальная.

– Чего ты? – Он даже перепугался.

– Как думаешь, кто это был? – вдруг спросила она с тяжелым вздохом.

– Мне надо думать?! Мне деньги заплатили и…

– Алкашня хренова, – пробормотала она беззлобно и, что совсем уж неожиданно, погладила его коленку. – Все бы тебе деньги да водка. Сеня, что-то затевается, носом чую.

– В смысле?

Его вдруг начало морить от выпитого, от того, что жена не орет, а даже по коленке гладит, чего уж лет сто не случалось. Если сейчас к нему под бочок полезет, вообще сласть!

Пружины заскрипели, жена и правда мостилась рядышком. Обняла! Голову на плечо ему положила!

– Ты чего? – Он даже перепугался. – Чего ты?

– Страшно мне, Сеня! – вдруг призналась она.

И ему тут же страшно снова сделалось. Он всегда считал, что его бабе все черти нипочем. Она из тех у него была, что и коня взнуздает, и пожар потушит. Что, каждая полезет на чердак с биноклем за мужиком своим следить? Да ни фига!

– Чего страшно-то, дурочка? – Он покровительственно погладил ее по голове, чего не делал две сотни лет точно. – Человек приехал, попросил парню правду открыть окольными путями, денег дал. Чего тебе?

– Правду! – фыркнула жена свирепым шепотом. – Знал бы ты правду, Сеня! Знал бы…

– Так ты расскажи. Никому же не рассказываешь. Что тогда видела?

Он ловил в полумраке комнаты ее взгляд, но морило так, что все плыло перед глазами. И слова жены долетали, как будто он под водой находился. Звуки – размытые, гулкие, и все. И не понял, и не расслышал, как она произнесла с зевком:

– То, что видала, понять невозможно. Потому и молчу. Не поверит никто. А мужик этот… Он со своей правдой, Сема, приехал. Со своей! Он ни за тех, ни за других. Он сам по себе, Сема. Поэтому задание его мы выполнять не станем. А коли спросит, скажем, что все сделали. Спи…

Глава 13

Диана сморщилась, услыхав треск будильника. Или это не будильник? Это что-то другое. Будильник поет нежно. Правда, все равно отвратительно, потому что поет в половине седьмого каждое утро.

И что это? Ага! Это Валера трещит газонокосилкой. Взялся через день лужайки косить. Вчера не косил, значит, его день сегодня. И ладно. Пусть хоть немного выдохнется. А то у нее уже просто сил не осталось противостоять на тренировках этому здоровяку. Мышцы, кажется, тянулись и трещали, когда приходилось отбиваться или швырять его на мат.

Диана обернула голову подушкой, крепче зажмурилась. Не помогало. Треск проникал сквозь бамбуковые нити наполнителя подушки, заползал в уши, распиливал мозг на части.

Хотя мозг ей теперь, кажется, не понадобится! Куда важнее для ее новых друзей ее умение метко стрелять, противостоять нападению и уметь нападать самой. За эти две недели, что она прожила в загородном доме, показавшемся ей поначалу сказочным, из нее постепенно лепили машину для убийства. И постепенно приучали к этой мысли.

Вчера, надо же, ее свозили на экзамен. Нарядили красиво, одноклассницы ахнули. Привезли на шикарной машине, с охраной.

– Ты что, Мосина, замуж за олигарха вышла?! – верещали девчонки, ощупывая ее школьную форму, сшитую на заказ. – Это же куча бабок! И охрана… А кто этот мускулистый, твой охранник? Водитель? Познакомишь?

Ее возили оба – и Валера, и Витя. Кто конкретно заинтересовал девчонок, Диана не знала. Для нее оба были на одно лицо. Ни один из них ее не интересовал. А Рома…

С Ромой было все непонятно. Он сподличал, помог упрятать ее сестру в тюрьму. Молчал все это время. И она должна его теперь ненавидеть… будто бы.

Но ненавидеть его не получалось. Зато здорово получалось тосковать по нему. И без конца вспоминался их самый настоящий, взрослый поцелуй в подъезде. Он так ее целовал! Разве может мужчина предавать, когда так целует?

Наверное, может. Потому что эти два лба, что были приставлены к ней, точно так же целовали девок, которых им поставляли раз в три-четыре дня. Разных девок! Им каждый раз привозили разных. И Витя, а следом за ним и Валера, лапали их прямо у машины за все, что попадалось под руки, крепко, алчно целовали в рот и тащили в свои комнаты. Иногда куда-то на луг.