Не доставайся никому!

Галина Романова Не доставайся никому!

Глава 1

Голове было холодно и жестко, это Алиса чувствовала так же отчетливо, как ощущала свои волосы, рассыпавшиеся на бетонной лестнице. Ее шикарная шевелюра, предмет ее гордости и зависти всех бывших одноклассниц и сокурсниц, спутанными прядями рассыпалась на безобразных грязных ступеньках. Стало противно…

И еще она ощущала, как медленно – капля по капле – из нее уходит жизнь. Никогда не думала, что ощущение это может быть настолько острым и осязаемым. Считала, что человек просто умирает, и все. Либо больно ему, либо нет, но просто умирает, не чувствуя и не понимая, как это происходит. Так бабушка ее умерла, к примеру, тихо, во сне, ничего до конца не осознав.

Почему же с ней все иначе?

Сначала онемели пальцы на ногах. Решила, что замерзла. Зима же, а она на холодном бетонном полу лежит навзничь в халате и тапочках. Потом поняла, что это не тот холод, спасение от которого в теплой одежде, горячем чае и в движении.

Нет, это был холод смерти. Он студил пальцы ног, тихо подбирался к коленкам, Алиса уже и их перестала чувствовать. Это холод тормозил ее дыхание, сделавшееся медленным и сиплым. Он останавливал ее сердце. Поначалу сердце так колотилось, что в ушах звон стоял. Теперь и его не слышно.

Зато отчетливо слышно, как шумит город за подъездной дверью! Оглушительно и преступно гомонит. В двух шагах от дома автобусная и троллейбусная остановки, там всегда многолюдно. Метров за пять в другую сторону стоянка такси. Там тоже сходняк будь здоров!

До слез было обидно, что там все движется, живет и суетится, а она тут одна и умирает. И никому, никому нет до нее дела. Посторонним хода в их подъезд нет. Два года назад они своими силами и средствами установили домофон. Ни мальчишки хулиганистые, решившие использовать их лифт под туалет, ни бродяжки, заскочившие погреться и покурить, а то и выпить, ни цыганки, навьюченные пуховыми платками и свитерами, – никто не мог случайно забрести сюда и наткнуться на нее, умирающую. Никто не мог ее обнаружить на площадке между третьим и четвертым этажом. Все, кто жил выше первого, ездили лифтом, работал он уже два года исправно. Выйти из него именно на этой площадке было некому. Здесь как раз жила Алиса в сорок восьмой квартире, а в сорок седьмой никто не жил вообще, она стояла уже полгода под замком.

Никто ее не найдет! И теперь она умрет: глупо и бесславно, так и не успев ничего стоящего совершить в своей жизни. Творила ли она добро? Может быть. Никогда особенно не задумывалась, помогая кому-нибудь, доброе то дело, или злое, или просто ничего собой не представляющее. Зла не желала никому точно. И всячески избегала неприятных историй. И вот…

И вот все равно попала в неприятную, гадкую историю, стоившую ей жизни. Мало того, что попала, кажется, стала главной и единственной ее героиней.

Хотя нет, погодите, погодите! Как это единственной?! А Александра из среднего подъезда? Она ведь тоже не так давно погибла. Может, конечно, это вовсе другая история. И совсем никак с ее не переплетающаяся.

Хотя верилось в это очень слабо. Почему?

Ведь Александра тоже погибла! Пусть под колесами автомобиля! Пусть все считают, что это был случайный наезд какого-то пьяницы или наркомана, нагло севшего за руль! Она-то Алиса, точно знает, что никакой случайностью гибель Александры из среднего подъезда не являлась. Это было самое настоящее убийство. Да, убийство, и нечего хмыкать! Что-то ходила Ершина много лет по одной и той же проторенной дорожке между их домом и магазинной стеной и жива была и здорова. А тут вдруг как стала кое-чем интересоваться и совать нос не туда куда следует, так сразу под колеса и попала.

– Совпадение! – отмахнулся от Алисы участковый, когда она попыталась навести его на след злоумышленников. – Никто не станет из-за глупых бабских сплетен убивать!

Но ведь убили же! Убили!!! Сначала Александру, когда та начала проявлять интерес к одному весьма загадочному обстоятельству. Теперь вот и ее грохнули, когда она, Алиса, не согласилась с результатами следствия по делу Александры и подала жалобу в прокуратуру.

– А вы ей кто? – поинтересовался сотрудник этой самой прокуратуры, принимая от нее заявление. – Родственница?

– Нет, у Александры Ершиной никого не осталось. Она жила одна.

– А кто же вы?

– Просто… Просто соседка. Человек, с которым она была чрезвычайно откровенна накануне гибели.

– А почему она именно с вами разоткровенничалась? Вы дружили?

– Не то чтобы.

– Почему тогда?

Она сейчас, балансируя на грани жизни и смерти, и сама понять не могла – почему. Что за блажь такая взбрела Шуре в голову, что она, поймав ее на улице за рукав пальто, начала шептать сбивчиво и страшно:

– Я знаю, Алиса! Я точно знаю, что права! Поверь мне!!!

Верилось с трудом, если честно.

– Если вдруг со мной что-то случится в скором времени, то из-за этого! Никто, никто мне не верит, даже ты! Но если со мной что-то произойдет, то все поверят!