АН -7 (СИ)

Дичь — ну, о древесной, представленной пернатыми и мартышкоподобными, я уже упомянул. От наземной же нам пока-что попадались только следы, зато самые разные — и мелких копытных, не превышающих размерами и ягнёнка, наподобие миниатюрных лесных, что встречались нам на Капщине, и покрупнее, тянущих на антилопу нормального размера, и ещё крупнее, которые нас озадачили — вроде бы, лесного подвида гну, такого, чтобы именно в глубине джунглей обитал, в природе не существует. Или мог в античные времена существовать? Но и о вымершем никаких упоминаний как-то не припомнил ни я, ни Серёга. Млять, сплошные загадки! Смутил и след, похожий на буйволовый, но мельче, а главное — одиночный, что однозначно исключало телёнка-подростка, поскольку буйвол — живность стадная, так что сами по себе могут пастись лишь взрослые самцы, изгнанные из стада матёрым вожаком. Впрочем, наш геолог вспомнил о "карликовом быке", то бишь о мелком лесном подвиде африканского буйвола. Зато след слона не отличался размером от североафриканских, намекая на аналогичную величину и тутошних лесных хоботных. В общем, есть живность в этих лесах, просто не любит она мозолить глаза кому попало.

— Кстати, господа, а на нас тут никто не вздумает поохотиться? — спросил вдруг Володя самым невинным тоном.

— Местные дикари, конечно, могут быть и людоедами, но охотники-собиратели всегда малочисленны, и мы для них — слишком трудная и опасная добыча, — ответил я ему, — Им же мяса пожрать нужно, а не заслужить звание героя племени посмертно.

— Вообще-то я имею в виду не дикарей, а нормальных четвероногих хищников.

— Леопёрд разве только. Но на группу вооружённых людей он нападать не дурак — по той же причине, что и дикари. А львы в глубине джунглей не водятся.

— А гиена здоровенная, которую у Ефремова евонный грека с негрой и этруском копьями завалили на хрен?

— Гишу из "На краю Ойкумены"? — вспомнил геолог.

— Ага, он самый. Он ещё, вроде, на каких-то древнегребипетских рисунках был нарисован — ну, опять же, у Ефремова.

— Ну, это Ефремова и спрашивать надо, что за рисунок такой, о котором никто из историков почему-то не в курсе. А так — ну, водилась в Северной Африке гигантская гиена величиной с хорошего льва, но до хомо сапиенса она хрен дожила, да и размер у ней ну никак не ефремовский. Не слоноядный, скажем так. Большой львиный прайд может в принципе напасть на слона-подростка, но то прайд, а не одиночный лев, так что и гиене львиного размера в одиночку на слоновой охоте ловить было бы нечего, а Ефремов её как раз одиночной изобразил.

— Так не её же. Сам же говоришь, что размер не тот. Там такая зверюга описана, что куда до ней льву или даже медведю гризли! Ну какой в звизду лев на троих мужиков с серьёзными копьями в лоб попрёт?

— Скорее всего, Ефремов там изобразил или гиенодона, или ещё какого-нибудь из креодонтов, — вмешался я, — Кажется, в "Детской энциклопедии" мелким ещё читал, что некоторые из них были охренительных размеров.

— Да, похоже на то, — согласился Серёга, — Всё-таки мужик был палеонтологом. И кстати, как раз его экспедиция раскопала окаменелости гиенодонов в пустыне Гоби. Из них самый крупный — забыл его видовое название — обитал и в Северной Африке и дожил почти до середины миоцена.

— Разве? Я думал, креодонты только в палеогене были.

— Нет, самые поздние из гиенодонов дожили до середины миоцена, но только в Индии. А этот североафриканский был где-то до четырёх метров в длину, а рост в холке с человека. Настоящие слоны его уже не застали, но на мастодонтов он поохотиться успел, как и на ранних носорогов. Находки фрагментарные, но во времена Ефремова креодонтов так и реконструировали, очень похожими на гиен, так что мэтр вполне мог иметь в виду и его. Ну, продлил ему разве только жизнь в качестве редкого реликтового вида в аккурат до античных времён, чтобы его героям было с кем погеройствовать.

— Выдумка Ефремова, значит, — разочарованно констатировал спецназер.

— Ты этим сильно опечален? — подгребнул я его.

— Да ну их на хрен, такие приключения! Мне и без них как-то не скучно, — и мы рассмеялись все втроём.