Ана Ананас и её криминальное прошлое

Все будто сговорились целый день повторять эту фразу – «Целая история!».

– Целая история, – сказала бабушка Дульсинея, подняв палец вверх.

Она была одета в халат синего цвета с медузами, а полицейская форма сушилась на чердаке.

– Мы держали всех на крючке. Пока не вышли на связь с этим Кононовым – Королёвым.

Было видно, что бабушка темнит, но все хором сказали «Прозит». А кто ближе похлопали её по плечу. Всё, дескать, будет в порядке, не виновата она.

– И знаете что, – продолжала Дульсинея Тобольская. – С сегодняшнего дня, я не работаю на Вахте Давида!

Тут все заинтересованно подняли глаза.

– Я хочу кое-кому отмстить, – добавила она

– Месть надо подавать холодной – сказал дедушка Фантомас, открывая рот впервые после долгого молчания.

– Согласен, – буркнул папа. – Холодная же война была…

Мы уже обследовали подвал киноклуба. Разумеется, никого из баристового братства там не было и в помине. На полу валялся ненужный ключ от наручников. За трубой мы нашли записку. «Короли Репербана» гласили каракули на одной из них. Изображён был сам Королёк. На другой с подписью «олух» был изображен папа. А ещё все мы. Я, Ходжа, Бюдда, Олли Барсук, капитан Ибрагим и все кто имел к нам отношение – будто на школьной фотографии рядом стояли. И всё это под словом «олухи».

– Прошла холодная война, – подтвердила я слова папы..

– На этом рисунке я не похож, – заявил капитан Озбей

– Война так война, – промычал мой папа. – Почему мы об этом не знали?

– Ничего, ещё не все потеряно. Вот сделаем мы самый большой в мире PUGATSCH, господин Веттер – сказал Барсук и показал глазами на трубу парового отопления. – И всё будет в порядке.

Дульсинея сверкнула глазами:

– Никакого PUGATSCH! Я больше не желаю закрывать глаза на проявления детского криминала.

– Детского криминала мало не бывает – сказал дедушка Фантомас.

Чувствовалось, что взрослым нечего сказать в ответ. Но это, оттого, что каждый спешил по своим делам. Поэтому мы и собрались на сбор в полночь, когда никто не делает ничего особенного.

Сбор состоялся на нашей квартире, потому что из её окон было видно, что происходит в кофейне «Кофе четыреста раз». По требованию Дульсинеи Тобольской, мы объявили этот сбор «Выездной мозгодойкой». Так на давидовой вахте называют совещания перед сложными городскими спецоперациями.

В маленьком закутке, где папа готовил еду, собралось человек десять. Мы обсуждали, как теперь быть, иногда бросая взгляд на заведение Королька через окошко. Дела в кофейне шли всё лучше и лучше. Вывеска уже гарантировала, чуть ли не сорок процентов скидки.

Бабушка Дульсинея, то и дело пережевывая сигарету через нос, требовала внимания:

– Привести мерзавца к финансовому краху, – говорила она. – Устроить ему конкуренцию. Кавабунга!

– Мы будем продавать гашиш, – сказала я, вспомнив безумного бариста рядом с Фишмарктом. – Да? Здорово я придумала?

– Нет, – сказали взрослые хором.

А папа остановился взглядом в окно. Взгляд был долгим. Окончание его следовало искать где-то на противоположном берегу Эльбы.

– Что мы вообще можем сделать, не платя лицензию и всего остального? – спросил, наконец, он.

– Ничего – пожала плечами Берта.

– А если из дома торговлю будем вести?

– Из дома вы можете продавать разве что домашний лимонад, – сказала старухаполицейская. – Это единственное, что вы можете сделать. Если, конечно следовать городским правилам. Но во всех остальных случаях требуется городская лицензия.

– Нет, мы должны честно играть. Проведём гаражную распродажу, – сказал господин Веттер-перемен. – Купим неон, будь он проклят. Займемся лицензией. Хотя что это я ерунду говорю. Всё равно Кавабунге с этой задачей не справиться.

– А знаете, – сказала старуха, хитро перемигнувшись со своим отражением в зеркале. – Может и Кавабунга нам теперь не нужна.

Вытерев очки салфеткой, выдала такой план, что тени на стенках попрятались. Услышав план Дульсинеи, папа отправился за шампанским и шашлыком – чтобы снять напряжение. Вернулся он, правда, без шампанского. Забыл дома кошелёк от такого шока.

– И кто теперь в нашей компании будет главным? – спросила я, намекая на то, что это будет не папа. Я давно подозревала, что руководитель из него так себе.

Папа вдруг засветился как светофор и сказал:

– Начинайте руководить, госпожа Шпиннеманн.

– Нет уж. Хватит с меня ответственности. Пускай теперь ваш Ананас руководит, – буркнула Дульсинея.

– Почему? – господин Веттер-перемен искренне удивился.

– Дети… – пробормотала Тобольская… – аз воздам и так далее. А вообще ей бы не помешало почаще брать ответственность на себя. В благодарность за то, что мы на вахте с ней нянчились.

– Правильно, – сказал Барсук. – Ананас воздам. Олли уехал хоронить хомяка. Значит теперь ты у нас главная, Анна!

Не сказать, что эта новость меня обрадовала. Как командовать я не знала. И как быть главной тоже.

– Можно же обратиться к маме! – вдруг пришло в голову мне. – она любит командовать.

Папа нахмурился.