Анабиоз

Алексей набычился, но стопарь замахнул. Вернул тару на столик. Движения его оставались точными, но взгляд уже порядочно осоловел. Правильно, на такую массу тела и пары бутылок пива может хватить, а тут спирт в чудовищной пропорции, да вдобавок — уже не первый день.

Я заранее достал из рюкзака сухари, минералку и, не нюхая, опрокинул в себя пойло. На этот раз Женя налил больше, и пришлось пить в два глотка. В горле заклокотало. Я поперхнулся, сплюнул, тонкие струйки неприятно потекли из уголков губ по подбородку и шее.

Прокашлявшись, я запил водой из бутылки и победно выдохнул.

— Низкая культура пития, — заключил Женя. — Ничего, это поначалу. Третья легче пойдет.

Пасечник перестал тренькать, насторожился.

— Ходят, пчел пугают, — обронил он.

— Началось… — закатил глаза Алексей.

— Тихо ты, — поднял руку Женя. — Кажись, и впрямь кто-то идет. — Он встал и крикнул в темноту: — А ну стой! Стрелять буду!

Сквозь хмельной шум в голове я только теперь услышал, как со стороны цистерны приближается хлюпанье. Повернулся и постарался рассмотреть хоть что-нибудь.

Хлюпанье стихло.

— Здравствуйте, — донеслось снизу.

— А, это ты, — расслабился Женя, возвращаясь на матрас.

Я снова попробовал разглядеть, кто там пришлепал, но на фоне матовой пленки воды угадывался лишь худосочный силуэт.

— Как у вас дела? — спросил он.

— Залезай, отец, — пропустив вопрос мимо ушей, позвал Женя.

— Я не полезу, — ровным тоном сказали из-за борта платформы. — Не могли бы вы одолжить немного спирта?

— Иди и сам налей, — злобно посоветовал Алексей. — Что, руки оторвало и крантик отвинтить не можешь?

— Хорошо, — сказал силуэт, не двигаясь с места.

Осмелев, я взял спиртовку и, рискуя сверзиться в воду, перегнулся через бортик. Ночной визитер не шелохнулся, и мне, наконец, удалось его рассмотреть.

Высокий, худощавый, в обшарпанном пальто и обернутом вокруг шеи шарфе. С хвостом черных засаленных волос. Глаз не различить за бликующими линзами очков, на лице вежливая улыбка. В руке — эмалированное ведро.

— Здравствуйте, — сказал визитер, не переставая улыбаться.

— Здравствуйте, — в тон ему ответил я.

— Вы здесь новенький, — безошибочно определил он. — Моя фамилия Серебрянский. Я организовал студенческую ячейку. Мы проводим перепись выживших и хотим начать восстанавливать документы, удостоверяющие личность. Не хотите присоединиться?

— Не хочу, — искренне признался я.

— Зря…

— Пошел на хрен со своими документами! — Вопль Пасечника взорвал ночь, заставив меня вздрогнуть. Лампа мотнулась в руке и едва не полетела в воду. — Ща встану и в рог дам!

Студент Серебрянский развернулся и молча ухлюпал в темноту, громыхая пустым ведром. У меня так и отпечатался в памяти его образ: вежливая улыбка, равнодушный басок, дурацкий шарф, пальто не по сезону и бликующие очки, скрывающие взгляд.

Я вернулся к мангалу, поставил спиртовку на стол. Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Кто он?

— Студент местный, — отозвался Женя.

— Задрал со своими документами, — все еще кипятясь, сказал Пасечник. Взял термос и отпил прямо из него, будто там был компот, а не горлодерка. У меня аж скулы свело от такого зрелища. Пасечник вытер губы рукавом и резюмировал: — Вот кого надо в дурку-то упаковывать.

— Тут общага недалеко, — объяснил Женя. — Этот… Здравствуйте… набрал там команду из юристов юных или бухгалтеров, фиг знает, я в них не разбираюсь, и решил, что надо сделать учет населения. И документы новые всем наштамповать.

— Это же… — Я поискал слово, чувствуя, как язык перестает слушаться, а мысли скачут веселой чехардой. Хмель все уверенней заволакивал сознание. — Это же ведь неплохо. В сущности.

— Понимаешь ли, в чем дело, — включил свой менторский тон Алексей, и ко мне мгновенно вернулось желание двинуть ему в челюсть, — с одной стороны, вроде бы неплохо. Хоть какая-то упочаред… — Алексей насупился, поджал губы и со второй попытки выговорил: — Упорядоченность. А с другой — это, фактически, новое гнездо бюрократии.

— Он первым приперся, когда мы у цистерны обосновались, — сказал Женя, доставая из-за матраса второй термос, точную копию первого. Я сначала даже решил, что в глазах двоится. — Сразу предложил товарооборот наладить. Мы ему спирт и всякое полезное барахло, что из супермаркета натаскали, а эта их ячейка взамен — рыболовные снасти, прибамбасы всякие вроде спиртовок, гитару вон этому приволокли…

— Погоди-и-и… — перебил Пасечник, но опять не нашелся, как продолжить и, посопев, добил остатки из первого термоса.

Я зажмурился и тоже выпил. В руку опять ткнулся холодный огурец, и я с удовольствием захрустел. Легкий шум в голове сменился протяжным низким звоном, словно где-то далеко ударили в колокол, а тысячи усилителей разнесли звук по всей округе.

— О, комендантский час, — отметил Женя.

— А я думал, это у меня в б-башке… комендантский час, — сказал я.

Сравнение показалось ужасно смешным, и я расхохотался над собственными словами. Загыгыкал и Пасечник.

Алексей покачал головой. Женя тоже не поддержал шутку, подчеркнуто серьезно разъяснил, хотя никто его не просил об этом: