Анафем

Ганелиалу Крейду не нужно было повторять дважды. Он запрыгнул в кабину и завёл двигатель. Суура Малфа и одна из её помощниц забрались в кузов к «пострадавшей». Я решил сперва сбегать к аппарату и убедиться, что мои друзья тоже в курсе — и надавить на Ороло, если тот начнёт упираться. По всей площади солдаты размахивали руками, направляя инаков к дороге. Гнелев кузовиль ехал со скоростью неторопливого пешехода, то и дело останавливаясь и подбирая тех инаков, которые не могли бежать. То же самое делал Юл на своём фургоне: я обрадовался, увидев на переднем сиденье Корд. Однако дорога была уже запружена людьми, и машины не могли двигаться быстрее идущих.

Или бегущих. «ЖИВЕЕ! ЖИВЕЕ!» — кричал кто-то. Офицер сорвал шлем — плевать на инопланетную инфекцию! — и принялся орать в мегафон:

— Если можете бежать, бегите! Если не можете, садитесь в машины!

Мы с Ороло и Самманном оказались в самом хвосте толпы. Пока мы бежали к дороге, я вопросительно глянул на ита. Тот передёрнул плечами.

— Авоську они заглушили, а их передачи я не ловлю.

Я посмотрел на Ороло, который не сводил глаз с западного края неба.

— Думаешь, будет что-то ещё? — спросил я.

— С посадки капсулы прошёл примерно один орбитальный период, — заметил он. — Если Геометры хотят при следующей возможности что-нибудь на нас сбросить, это произойдёт сейчас.

— Сбросить? — переспросил я.

— Ты видел, что сделали с бедной девушкой! — воскликнул Ороло. — На икосаэдре бунт. Возможно, гражданская война. Одна партия хочет делиться с нами информацией, другая готова убивать, чтобы этого не случилось.

— Убивать... и нас тоже?

Ороло пожал плечами. Мы добежали до начала подъёма и оказались в пробке. Я оглядел дорогу, вьющуюся по бортам котлована. Наверху инаки и солдаты бежали, но, по таинственным законам транспортных заторов, мы внизу не двигались совсем. Оставалось ждать, пока пробка рассосётся. Мы были последними инаками в очереди; за нами два взвода солдат, сгибаясь под тяжестью снаряжения, терпеливо ждали, демонстрируя флегматичную покорность извечной солдатской доле. Орифена за их спинами была совершенно пуста, если не считать инопланетного аппарата.

Ороло повернулся лицом ко мне.

— К нашему недавнему разговору, — сказал он с улыбкой, словно приглашая меня к диалогу на кухне трапезной.

— Да? Ты хочешь что-то добавить?

— По существу — нет, — признался он. — Просто события принимают хаотический оборот — возможно, у нас не будет другого случая поговорить.

— Я намерен оставаться рядом с тобой...

— Вряд ли нас спросят. — Он провёл пальцем по ошейнику. — Мой номер нечётный, твой — чётный. Мы можем оказаться в разных палатках или где там ещё.

Очередь перед нами наконец стронулась с места. Самманн, видя, что нам нужно поговорить между собой, протиснулся вперёд. Через две минуты мы уже шли, через пять — бежали трусцой.

Ороло, не переставая поглядывать на запад, сказал:

— Если ты попадёшь в Тредегар и решишь изложить наш сегодняшний разговор, то реакция на твои слова будет сильно зависеть от слушателей — от того, из какого они матика.

— В смысле, проциане или халикаарнийцы? — спросил я. — Мне к этому не привыкать.

— Не совсем так, — сказал Ороло. — Большинство — и проциане, и халикаарнийцы — сочтут его пустой метатеорической болтовней. Несвоевременной тратой времени. А вот если ты будешь говорить с кем-нибудь вроде фраа Джада...

Он замолчал. Я думал, что он просто переводит дух, поскольку теперь мы бежали. Ещё один воздухолёт заходил на посадку перед воротами, и Ороло вынужден был повысить голос. Однако, глянув вбок, я заметил на его лице неуверенность — выражение, которое я меньше всего привык ассоциировать с па Ороло.

— Думаю, — сказал он наконец. — Думаю, они всё это знают.

— Что?

— То, что я говорил тебе раньше. Знают, что это правда.

— Хм...

— И знают по меньшей мере тысячу лет.

— Гм...

— И они... они экспериментируют.

— Что?!

Ороло пожал плечами и горько улыбнулся.

— Аналогия: когда теоры лишились коллайдеров, они подняли глаза к небу и сделали космографию своей лабораторией. У них не было другого способа превратить философию в теорику. Вот так же, когда людей поселили на скалистом утёсе, у них не осталось иных занятий, кроме как думать о том, о чём мы с тобой говорили раньше. И тогда они... некоторые из них придумали экспериментальный способ проверить, правду они говорят или чушь. И отсюда, методом проб и ошибок, со временем развился праксис.

Он подмигнул мне.

— Так ты думаешь, фраа Джад отправил меня сюда, чтобы выяснить, знаешь ли ты?

— Подозреваю, что да. В нормальных обстоятельствах они бы просто перетащили меня в центенарский или милленарский матик... — Он снова посмотрел на небо. — А вот и он! — Сказано это было так, будто Ороло ждал поезда, и поезд наконец показался.

Белая черта разрезала небо пополам, двигаясь с запада на восток, и, не замедляя скорости, воткнулась в кратер вулкана несколькими тысячами футов выше нас.

За мгновение до того, как до нас долетел звук, Ороло заметил:

— Умно. Они не могут попасть точно в капсулу. Но они достаточно знают геологию...