Анафем

Она перевела взгляд с моего лица на столы, медленно заполняющиеся усталыми инаками, затем — на луг и башни Тредегара.

— Меня вызвали сюда, чтобы организовывать людей. Этим я и занимаюсь.

— Но не так, как хотела власть?

Ала мотнула головой.

— Всё куда сложнее, Эразмас.

От звука моего имени, произнесённого её голосом, у меня оборвалось сердце.

— Оказывается, когда создаёшь организацию, она обретает жизнь... начинает жить по собственной логике. Думаю, если бы я занималась этим раньше, я бы знала, что так будет. Подготовилась бы.

— Не надо себя казнить.

— Я себя не казню. Это ты рядишь меня в эмоции, как куклу в одёжки.

Меня охватило старое чувство: смесь злости, любви и желания испытывать их снова и снова.

— Понимаешь, с самого начала было ясно, что конвокс уязвим. Очевидная мишень, если пакт начнёт военные действия.

— Пакт?

— Мы зовём их ПАКД — Пангея, Антаркт, Кватор, Диасп. Менее антропоморфно, чем «Геометры».

Я подавил желание сказать: «Но они антропоморфны!»

— Знаю, — сказала Ала, глядя на меня. — Они антропоморфны. Не важно. Мы зовём их ПАКД.

— Я тоже удивлялся. Как-то рискованно согнать всех умных людей на одну квадратную милю.

— Да, но за это время меня выдрессировали понимать: рискованно всё. Вопрос лишь в том, что мы приобретаем, идя на конкретный риск.

На мой вкус это сильно напоминало прехню, которую несут эксы, не потрудившиеся определить свои термины. Однако для Алы явно было жутко важно, чтобы я её выслушал, понял и согласился. Она даже на несколько мгновений накрыла мою руку своей, что подействовало на меня сильнейшим образом. Я старательно изобразил, что обдумываю и принимаю её слова.

— Приобретаем мы в данном случае то полезное, что конвокс, возможно, успеет сделать, прежде чем его разбомбят? — спросил я.

Очевидно, я выдержал проверку, потому что Ала продолжила:

— Мне поручили заниматься снижением риска. Это прехня, означающая, что если ПАКД выкинет что-нибудь по-настоящему плохое, конвокс должен разлететься, как мухи от мухобойки. И не беспорядочно, а систематическим, запланированным образом — ита называют это операция «Рассредоточение», — и мы будем в авосети, чтобы выполнять основные функции конвокса даже после того, как разбежимся в разные стороны.

— И ты занимаешься этим с самого начала? С тех пор, как тебе призвали?

— Да.

— То есть ты сразу знала, что будет конвокс?

Она покачала головой.

— Я знала, что они... что мы готовим конвокс. Я не знала, состоится ли он на самом деле и кого призовут. Когда он замаячил впереди, планы, которые я составляла, обрели чёткость и глубину. И тогда я поняла, что это неизбежно.

— Ты о чём?

— Что фраа Корландин говорил нам о Пробуждении?

Я пожал плечами.

— Ты училась лучше меня. Конец Древней матической эпохи. Ворота древних матиков распахнулись — иногда их просто срывали с петель. Инаки вышли в мир... ладно, кажется, я вижу, к чему ты ведёшь.

— Мирская власть, возможно, сама того не понимая, поручила мне составить планы Второго пробуждения, — сказала Ала. — Потому что, Раз, не только Тредегар распахнёт ворота. Если начнётся война с ПАКДом, все конценты должны будут рассеяться. Инаки сольются с основным населением. Но мы по-прежнему будем общаться по авосети. Что означает...

— Ита, — закончил я.

Ала кивнула и улыбнулась, воодушевляясь перспективой, которую рисовала.

— В каждой ячейке странствующих инаков будет ита. Барьер сохранить не удастся. Рассредоточение будет выполнять некие задачи. Не те, которыми традиционно занимались инаки, а сиюминутную мирскую работу.

— Вторая эпоха Праксиса, — сказал я.

— Вот именно!

Алин энтузиазм заразил и меня, но тут я вспомнил, что так будет, только если начнётся война. Ала, видимо, подумала о том же, и лицо у неё посуровело, как будто она на совещании с высокопоставленными военными.

— Это началось, — сказала она, и я понял, что под «этим» подразумевается движение, о котором говорил Лио, — это началось на встречах с руководителями ячеек. Понимаешь, у ячеек — групп, на которые мы поделимся, если начнётся Рассредоточение, — есть главы. Я встречалась с ними, знакомила их с планами эвакуации и составом ячеек.

— Так всё уже...

— Решено. Да. Каждый на конвоксе приписан к своей ячейке.

— Но я не...

— Тебе не сообщили, — сказала Ала. — И вообще никому, кроме руководителей ячеек.

— Вы не хотите, чтобы люди тревожились и отвлекались от работы, поэтому не ставите их в известность.

— Скоро всё изменится. — Она огляделась, как будто ждала, что изменения начнутся прямо сейчас. Я проследил её взгляд и заметил, что на одном краю открытой трапезной припарковалось ещё несколько военных грузотонов. Солдаты монтировали акустическую систему.

— Вот почему мы едим вместе. — Ала издала короткий смешок. — И вот почему я вообще ем. Первая моя человеческая еда за три дня. Наконец-то я могу просто сидеть и смотреть на результат.

— Что должно произойти?

— Каждый получит рюкзак и указания.

— И вы не случайно делаете это под открытым небом, — сказал я.