Анафем

— Разрушительное действие радиации можно свести к взаимодействию между элементарными частицами — протонами, нейтронами — и молекулами облучаемого организма, — заметил Джад.

— Квантовым событиям, — сказал я.

— Да. Клетка, в которой только что произошла мутация, и клетка, в которой этой мутации не произошло, лежат в повествованиях, разделённых лишь одной развилкой в Гемновом пространстве.

— Старение, — сказал я, — следствие ошибок в считывании генетических цепочек, то есть тоже квантовых событий.

— Да. Нетрудно вообразить внутренне непротиворечивую мифологию, согласно которой хранители ядерных отходов изобрели праксис для устранения пагубных последствий радиации, а затем применили его к старению и так далее.

«И так далее» наводило на самые разные мысли, но я счёл за лучшее не задавать уточняющих вопросов.

— Вы понимаете, насколько опасно распространение такой мифологии в секулюме?

Джад пожал плечами. Секулюм его не заботил. Иное дело — конвокс.

— Некоторые здесь отчаянно хотят, чтобы эта мифология оказалась фактом. Им так было бы куда спокойнее.

— Ж’вэрн задавал довольно чудные вопросы. — Я кивнул на процессию матарритов, бредущую по лугу в некотором отдалении.

Я подыгрывал фраа Джаду — давал ему возможность сказать, что матарриты чудные и неприятные. Однако он ловко обошёл мой гамбит.

— От них можно узнать больше, чем от кого-либо на конвоксе.

— Правда?

— К закутанным следует отнестись со всем возможным вниманием.

Двое матарритов отделились от остальных и взяли курс на владение Аврахона. Я несколько мгновений смотрел на приближающихся Ж’вэрна и Орхана, гадая, что Джад в них разглядел, а когда обернулся, тысячелетника рядом уже не было — он проскользнул внутрь.

Матарриты молча подошли к веранде, сухо поздоровались со мной и вступили в дом.

Следом показались Арсибальт и Барб.

— Результаты? — спросил я.

— У корабля ПАКДа не хватает куска! — объявил Барб.

— Конструкция, которую ты изучал...

— Там-то и крепилась недостающая часть!

— И что, по-твоему, это было?

— Механизм межкосмических перемещений, ясное дело! — фыркнул Барб. — Они спрятали его где-то в солнечной системе, подальше от нас, потому что он совершенно секретный!

— А что твоя группа, Арсибальт?

— Корабль собран из узлов, созданных во всех четырёх космосах ПАКДа, — объявил Арсибальт. — Это как археологический разрез. Самая старая часть с Пангеи. От неё осталось очень мало. Совсем немного мелких дополнений с Диаспа. Материал большей части корабля — из космосов Антаркта и Кватора, и мы почти уверены, что Кватор корабль посетил последним.

— Молодцы! — воскликнул я.

— А ты — какие результаты у твоей группы, Раз? — спросил Барб.

Я собирал доску, нож, и миски с овощами, чтобы идти в дом. Арсибальт неторопливо подошёл и начал мне помогать.

— В нём что-то плещется, — сказал я.

— Чего-чего?

— Когда вчера вечером эдр повернул, движение было не равномерным, а несколько дёрганым. Мы предположили, что вращающаяся часть содержит большую массу стоячей воды и при резком повороте вода колышется.

Я принялся подробно объяснять про высокие гармоники колебаний и что они означают. Барб заскучал и ушёл в дом.

— О чём вы говорили с фраа Джадом? — спросил Арсибальт. Я не знал, можно ли выбалтывать то, что Джад говорил о праксисе, поэтому ответил (ничуть не покривив душой):

— О матарритах. Мы должны внимательно на них смотреть. Учиться у них.

— Думаешь, он хочет, чтобы мы за ними следили? — заворожённо проговорил Арсибальт. У меня возникло чувство, что он почему-то хочет следить за матарритами и ждёт только благословения Джада.

— Он сказал, что к закутанным следует отнестись со всем возможным вниманием.

— Этими словами?

— Примерно.

— Он сказал «закутанные», а не «матарриты»?

— Да.

— Они вовсе не матарриты! — взволнованно прошептал Арсибальт.

— С твоего позволения я это заберу, — сказал я.

В приступе трудового энтузиазма он схватил мои доску и нож. Нож я конфисковал.

— Ты думаешь, я настолько сбрендил, что мне нельзя доверять острые предметы? — упавшим голосом спросил Арсибальт.

— Арсибальт! Если они не матарриты, то кто? Переодетые бонзы?

Он посмотрел на меня так, словно хотел открыть страшную тайну, но тут вошла суура Трис.

— Я приму твою гипотезу к рассмотрению, — сказал я, — и сравню на весах с другой: что матарриты это матарриты.