Анафем

Что-то нагнало меня, разделилось и пронеслось дальше. Я скорее почувствовал его, чем услышал — взвод долистов в чёрных стлах, бесшумно пробежавший во тьме.

Несколько минут я бежал трусцой, часто петляя, потому что бирка направляла меня прямиком через стоящие грузовики. Я увидел справа ещё один пролом со своею горою света, потом, за поворотом стены, следующий. Оттуда по-прежнему лился поток инаков, поэтому у меня не было ощущения, что я последний. То тут, то там одинокий инак приближался к откинутому заднему борту грузотона, переводил взгляд с него на свою бирку, и на освещенном экраном лице крепла уверенность: «Да, мне сюда». Из темноты высовывались руки, помогая ему забраться в кузов, слышались приветственные возгласы. Все были странно веселы — в отличие от меня и немногих остальных инаки не знали, во что мы ввязываемся.

Красная линия вывела меня за последний из припаркованных грузотонов. Оставалась только одна машина, способная вместить ощутимых размеров ячейку: автобус, обклеенный яркими фототипиями ликующих игроков. Видимо, его реквизировали в казино. Я не мог поверить, что мне туда, но всякий раз, как я пытался обойти автобус, красная линия упрямо перестраивалась к нему. Так что я подошёл к боковой двери и заглянул внутрь. Там сидел водитель в военной форме, освещённый экраном своей жужулы.

— Эразмас из Эдхара? — сказал он, видимо, прочитав сигнал от моей бирки.

— Да.

— Приветствую тебя в ячейке триста семнадцать. — Водитель движением головы показал, чтобы я забирался внутрь. — Шестеро на месте, пятерых ждём, — пробормотал он, когда я проходил мимо него. — Рюкзак положишь на сиденье рядом с собой. Быстрей, быстрей.

В центральном проходе и на нижней стороне багажных полок была наклеена фосфоресцирующая лента, тускло освещавшая сиденья и людей на них. Первые два ряда занимали военные с жужулами, видимо офицеры. Через несколько пустых рядов я увидел знакомое лицо — Самманна, — освещённое, как всегда, его супержужулой. Однако вместо того, чтобы по обыкновению ухмыльнуться, он только стрельнул глазами назад.

В темноте за ним я разглядел несколько рядов кресел: рядом с каждым рюкзаком сосредоточенно склонилась бритая голова.

Я остановился так резко, что инерция рюкзака чуть не сбила меня с ног. В голове пронеслось: «Идиот, ты впёрся не в тот автобус!» — а ноги хотели сами повернуть к выходу, пока водитель не закрыл дверь и не тронулся.

Тут я вспомнил, что он приветствовал меня по имени и велел заходить внутрь.

Я взглянул на Самманна. Он принял тот мученический вид, который только ита умеют изобразить по-настоящему, и пожал плечами.

Я бросил рюкзак на свободный ряд и сел, но прежде оглядел долистов. Это были фраа Оза, пе-эр, суура Вай — та, что зашивала меня леской, суура Эзма, выплясывавшая на площади Махща перед снайпером, и фраа Грато, своим телом заслонивший меня от вожака гытосов и позже его обезоруживший.

Некоторое время я сидел неподвижно, гадая, как подготовиться к тому, что нам предстоит, и желая, чтобы оно просто началось без всякой подготовки.

Следующим в автобус вошёл Джезри. Он увидел то же, что и я, и на его лице отразились сходные чувства, хоть и не такие сильные. Он уже пережил нечто подобное, когда его выбрали для полёта в космос, так что ему было не привыкать. Проходя мимо, он хлопнул меня по плечу.

— Рад, что мы вместе, мой фраа, — сказал он. — Лучшей компании, чтобы отправиться на тот свет, я бы и пожелать не мог.

Мне вспомнился наш разговор во время аперта.

— Ты получил, что хотел.

— Даже с избытком, — ответил он, плюхаясь на сиденье через проход от меня.

Через несколько минут к нам присоединился фраа Джад. Он сел один сразу за офицерами и кивнул мне. Я кивнул в ответ. Чуть позже долисты один за другим подошли к нему и засвидетельствовали своё почтение.

Вошли два ита — сперва девушка, потом парень. Они минут пять стояли рядом с Самманном, диктуя друг другу какие-то числа. Я уже думал, что у нас в ячейке будет три ита, но тут они вышли, и больше мы их не видели.

Фраа Арсибальт полминуты стоял в проходе рядом с водителем и размышлял, не броситься ли ему наутёк. Затем глубоко вдохнул, как будто хотел вобрать весь воздух в автобусе, решительно прошёл вдоль кресел и сел рядом с Джезри.

— Кому в этой истории положен именной витраж, так это мне, — сказал он.

— Может быть, твоим именем назовут орден или концент, — предположил я.

— Да, если к окончанию Пришествия они ещё будут существовать.

— Брось, мы — Гилеин теорический мир этих пришельцев! — воскликнул я. — Как они могут нас уничтожить?

— Сделав так, чтобы мы себя сами уничтожили.

— Поздравляю, — сказал Джезри. — Ты, Арсибальт, только что назначил себя штатным идеологом ячейки номер триста семнадцать.