Анафем

— Я не перестаю удивляться тому, что думают о нас и о цели нашего приезда. Не волнуйся, пожалуйста, ничего страшного не случилось. — Инквизитор посмотрел на верхушку президия. — Решаются куда более серьёзные вещи, чем то, что юный фраа в затерянной обители решил поупражняться в искводо на местных бандюках. Бога ради, — продолжал он, чем сильно меня удивил, поскольку мало кто из нас верил в Бога, и уж Варакс точно на такого не походил. Впрочем, возможно, в тех краях, из которых наш концент представляется «затерянной обителью», принято употреблять это слово качестве эмоционального восклицания. — Бога ради, подними глаза. Думай шире. Как сегодня утром. Как твой друг, когда вступил в бой с четырьмя более сильными противниками.

С этими словами Варакс накинул капюшон на голову и зашагал к тенту.

Навстречу ему быстро шли отец-дефендор и мать-инспектриса. Они расступились, пропуская инквизитора, кивнули и пробормотали какие-то почтительные выражения, которым меня никто не удосужился научить.

И Делрахонес, и Трестана были слегка взвинчены. В обычное время зоны их ответственности чётко разграничивались: рубеж проходил по стене концента. Во время аперта, когда стена на десять дней исчезла, всё значительно осложнилось.

Суура Трестана считала, что Лио надо посадить за Книгу. С точки зрения фраа Делрахонеса ничего дурного не произошло, за исключением одной мелочи: заметив четырёх подозрительных пенов, Лио должен был кого-нибудь предупредить, а не лезть в драку самостоятельно.

— Это нарушение, верно? — настаивала суура Трестана.

— В той мере, в какой это меня касается, вполне простительное, — отвечал Делрахонес. — Впрочем, я не инспектор.

— А я — инспектор, — без всякой надобности напомнила Трестана. — И на мой взгляд, когда один из наших фраа дерётся во время аперта вместо того, чтобы приветствовать новичков и угождать гостям, он допускает тяжкую провинность, за которую можно и отбросить.

Это настолько не лезло ни в какие ворота, что я вмешался: как будто искра от горячности Лио попала мне в голову:

— На вашем месте я бы посоветовался с инквизитором Вараксом, прежде чем принимать меры.

Трестана оглядела меня с головы до пят, словно никогда прежде не видела. (А может, и правда не видела.)

— Поразительно, сколько времени ты проводишь с нашими уважаемыми гостями.

— Чисто случайно, уверяю вас. — Однако я запоздало понял, что суура Трестана ревнует инквизиторов ко мне. Как будто она нацелилась на отношения с Вараксом и Онали, а им больше приглянулся я. И она в жизни не поверит, что я говорил с ними неумышленно. Тех, кто может в такое поверить, не берут в инспектора.

— Очевидно, ты представления не имеешь, какой властью обладает над нами инквизиция.

— Почему же, имею. Они могут назначить нам пробацию сроком до ста лет. Всё это время наше питание будет ограничиваться необходимым минимумом — всё нужное для поддержания жизни, но никаких разносолов. Если мы за сто лет не исправимся, могут разогнать нас совсем. Могут уволить любого иерарха и заменить его... или её... новым по собственному выбору.

Я осекся, потому что до меня (с большим опозданием) дошло, что это подразумевает. Я всего лишь пересказывал услышанное от Арсибальта, но Трестана наверняка восприняла мои слова как насмешку.

— Возможно, ты считаешь, что нынешние иерархи концента светителя Эдхара плохо исполняют свои обязанности, — с ледяным спокойствием произнесла она. — Может быть, Делрахонеса, или Стато, или меня следует заменить?

— У меня и в мыслях такого не было! — крикнул я и прикусил язык, чтобы не добавить: «до последней минуты».

— Тогда зачем все эти тайные сношения с инквизиторами? Ты единственный из не-иерархов, кто вообще с ними говорил, и теперь уже дважды — оба раза в исключительно приватной обстановке.

— Это бред, — сказал я. — Это бред.

— Решаются куда более серьёзные вещи, чем можно понять в твоём возрасте. Твоя наивность — вкупе с нежеланием её признать — ставит под удар нас всех. Я сажаю тебя за Книгу.

— Что?!

Я не верил своим ушам.

— Главы с первой по... э... пятую.

— Вы шутите.

— Думаю, ты знаешь, что делать. — Она посмотрела на собор.

— Отлично. Отлично. Главы с первой по пятую. — Я повернулся к навесу.

— Стой, — сказала Трестана.

Я замер.

— Собор там, — произнесла она с ноткой иронии. — Ты идёшь не в ту сторону.

— Моя сестра и двоюродный брат за столом. Я должен сказать им, что ухожу.

— Собор, — напомнила она, — в той стороне.

— Я не выучу до рассвета пять глав. Когда я выйду из кельи, ворота уже закроются. Я должен попрощаться с родными.

— Должен? Странный выбор слов. Позволь немного рассказать тебе о семантике, раз уж вы, почитатели Гилеи, так внимательны к подобным вещам. Ты должен идти в собор. Ты хочешь попрощаться с родными. Инаками для того и становятся, чтобы обрести свободу от хотений. Ради твоего же блага я требую сделать выбор прямо сейчас. Если ты так сильно хочешь попрощаться с родными, иди к ним и не останавливайся, пока не окажешься за воротами. Навсегда. А если ты намерен остаться, ты должен идти к собору без промедления.