Анафем

Я рассказал про атомные бомбы и буферную плиту. Корд приняла объяснения гораздо легче, чем мы все. Корабль, который Лио показал нам в книжке, был составлен из последовательных частей: буферная плита, амортизаторы, жилой отсек. У этого внешняя оболочка служила одновременно распределённым амортизатором и бронёй. А заодно скрывала от глаз всё, что внутри.

Как только мы нашли буферную плиту – корму корабля, – наши взгляды естественно устремились к противоположной грани – носу. От него был виден только один амортизатор. И по этому амортизатору шла ровная линия значков. Это могла быть только надпись на каком-то языке. Некоторые знаки, например кружки и простые комбинации черт, легко было принять за базские буквы. Другие принадлежали незнакомому алфавиту, но даже они так походили на наши, что казалось, этот алфавит – двоюродный брат ортского. Отдельные знаки выглядели как базские буквы, перевёрнутые или отражённые в зеркале.

Я сбросил одеяло.

– Эй! – возмутилась Корд и зажмурила глаза.

Фраа Джад обернулся и посмотрел мне в лицо. Кажется, мой вид его позабавил.

– Эти люди… – я не назвал их «инопланетянами», – с нами в родстве.

– Мы уже называем их «Двоюродными», – объявил фраа Крискан, столетник, сидящий рядом с фраа Джадом.

– Чем это можно объяснить? – вопросил я, как будто кто-то мог мне ответить.

– Тут уже гадали, – сказал фраа Джад. – Пустая трата времени, потому что родство – только гипотеза.

– А какого эта штука размера? Кто-нибудь прикинул? – спросил я.

– Я знаю по настройкам телескопа и табулы, – ответил Самманн. – Примерно три мили в поперечнике.

– Давай я избавлю тебя от расчётов, – сказал фраа Крискан, явно забавляясь выражением моего лица. – Если ты хочешь создать искусственную силу тяжести, вращая часть этого корабля…

– Как на старых космических станциях – вроде бубликов – в фантастических спилях?

Крискан поднял брови.

– Я никогда не видел спиля, но да, думаю, мы говорим об одном и том же.

– Простите.

– Пустяки. Если играть в эту игру, тебе нужна примерно такая же сила тяжести, как на Арбе. И если внутри икосаэдра есть что-то такое…

– Примерно так я себе вообразил, – вставил я.

– Скажем, две мили диаметром. Радиус – миля. Чтобы создать силу тяжести, как на Арбе, оно должно совершать примерно один оборот в восемьдесят секунд.

– Звучит правдоподобно. Исполнимо, – сказал я.

– О чём вы? – спросила Корд.

– Можно жить на карусели, которая вертится со скоростью один оборот в полторы минуты?

Она пожала плечами.

– Конечно.

– Вы про то, откуда Двоюродные? – крикнул через плечо Роск. Он не понимал орта, но разбирал некоторые слова и улавливал общий тон разговора.

– Мы решаем, продуктивно ли вообще это обсуждать, – ответил я. Наверное, не стоило выкрикивать такую сложную мысль с заднего сиденья кузовиля, перекрывая голосом дорожный шум.

– В книжках и спилях часто изображаются вселенные, где древняя раса основала в разных звёздных системах колонии, которые потом потеряли друг с другом связь.

Мне показалось, что другие инаки в кузовиле с трудом сдерживают желание заткнуть ему рот.

– Видишь ли, Роск, у нас есть палеонтологическая летопись…

– Которая охватывает миллиарды лет и не согласуется с этой идеей, – признал Роск. Я догадался, что мои соседи по кузовилю уже разбили его гипотезу в пух и прах, но Роску по-прежнему жаль с ней расставаться – его не приучили к граблям Диакса.

Корд подала голос из-под одеяла:

– Мы тут раньше ещё одну идею обсуждали, знаешь, насчёт параллельных вселенных. Но фраа Джад указал, что корабль со всей определённостью в нашей вселенной.

– Вот зануда, – сказал я (на флукском, само собой).

– Ага, – сказала она. – Ваш брат кого угодно достанет своей логичностью. Кстати. Ты видел чертёж?

– Чего?

– Тут его кучу времени обсуждали.

Я нырнул к ней под одеяло. Корд уже научилась увеличивать фрагменты. Она выбрала одну из граней, потом растянула её так, что весь экран заняло примерно такое изображение, только более смазанное и зернистое:

– Ничего себе! – Я снова уменьшил изображение, чтобы понять, где находится чертёж. Он располагался на грани икосаэдра, прилегающей к той, которую мы определили как носовую. Если корпус корабля состоял из гравия, укреплённого какой-то сеткой, то чертёж был, наподобие мозаики, выложен более тёмными камнями. Можно представить, сколько на него ушло времени и труда!

– Это их эмблема. – Я всего лишь высказал догадку, но никто не возразил. Я снова увеличил изображение и всмотрелся в линии. Передо мной, несомненно, был чертёж – почти наверняка доказательство теоремы Адрахонеса. Такие задачи дают фидам. Я принялся вычленять треугольники, отыскивать прямые углы и другие элементы, на которых можно выстроить доказательство, почти как если бы сидел в калькории и старался найти ответ быстрее Джезри. Любой фид Орифенского храма наверняка бы уже справился, но я изрядно подзабыл планиметрию…

«Минуточку!» – постоянно твердил какой-то внутренний голос.

Я вынырнул из-под одеяла – на этот раз осторожно, чтобы не ослепить Корд.

– Просто жуть, – выговорил я.

– Вот и Лио так же сказал! – крикнул Роск.