Анафем

– С чего ты взяла? – спросил я. – Я не вижу, почему они должны быть инаками. Потому что не обращают внимания на того, который с верёвкой?

– Да нет же! – сказала Корд. – Посмотри, как они идут.

– Ну, знаешь! – возмутился я. – Мы двуногие! Мы ходим, как все!

Однако Самманн с улыбкой повернулся к моей сестре и энергично закивал.

– Вы психи, – сказал я.

– Корд права, – настаивал Самманн.

– В аперт разница была здорово видна, – сказала Корд. – Эксы ходят вразвалку. Как хозяева. – Она выступила из-за стула и свободной, развинченной походкой прошла по комнате. – Инаки собранней. Ита, кстати, тоже. – Она расправила плечи и целеустремлённым шагом вернулась к нам.

Как ни дико это звучало, я вынужден был признать, что в аперт издалека отличал эксов от фраа и суур – в том числе по характеру движений. Я снова взглянул на экран.

– Ладно, согласен. Чем больше я на них смотрю, тем более знакомой мне кажется их походка. Особенно у высокого сзади. Он вылитый…

Я онемел. Все посмотрели на меня – в чём дело. Я ещё четыре раза прокрутил запись. Сомнений не оставалось.

– Джезри, – сказал я.

– О боже! – воскликнула Корд.

– Да осенит тебя Его благость, – прошипел Ганелиал Крейд, как всегда, когда кто-нибудь употреблял это слово в качестве междометия.

– Там точно твой друг, – сказала Корд. – Я его тоже узнала.

– Фраа Джезри в космосе с небесным эмиссаром! – заорал я, просто чтобы себя услышать.

– Представляю, какие увлекательные дискуссии они там ведут, – заметил Самманн.

Часа через два, когда мы закрыли ставни и попытались уснуть, всё вокруг загудело и заурчало. Модуль дёрнулся так, что половина наших припасов упала на пол. Мы с Гнелем расстегнули штанины термокостюмов, выскочили на боковой мостик и увидели, как корка льда под гусеницами взрывается искристыми облачками. Мы добежали до конца мостика, где была лестница, спрыгнули на снег, завели трёхколёсник и погнали к платформе. По всему составу отдавались глухие удары: локомотив тронулся и вагоны приходили в движение один за другим. За платформой по льду тащился пандус на случай, если что-то придётся грузить в последний момент: до того, как поезд наберёт ход, оставалось как минимум полчаса. Мы с разгону въехали на платформу, увернулись от грузотона, мотавшегося туда-сюда в узком пространстве, закатили трёхколёсник в кузовиль Гнеля, а доски убрали вниз. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы слить хладагент из всех трёх машин в полипластовые канистры. Когда с этим было покончено, поезд уже двигался быстрее, чем мы могли идти в снегоступах, и нам пришлось добираться до локомотива по боковым мостикам. Корд и Юл распахнули ставни, впустив солнце, и готовили праздничный завтрак в честь отправления. Сердце у меня прыгало от радости. Потом я вспомнил, где сейчас фраа Джезри и где я, и мне стало тошно.

– Гад! – сказал я. – Сволочь!

Все поглядели на меня. Мы готовились встать из-за стола после того, что по здешним меркам считалось роскошным завтраком.

Юлассетар Крейд глянул на Корд, словно говоря: «Твой брат, ты с ним и разбирайся».

– Кто? Что? – спросила Корд.

– Джезри!

– Несколько часов назад ты чуть не плакал из-за своего Джезри, теперь он у тебя гад.

– Всегда он так!

– Его часто запускают в космос? – полюбопытствовал Самманн.

– Нет. Трудно объяснить… но из нас из всех именно его должны были выбрать.

– Кто? – спросила Корд. – Явно ракету запустил не конвокс.

– Конечно. Скорее всего, мирские власти пришли к иерархам Тредегара и сказали: «Дайте нам четверых лучших ребят». И теперь Джезри там.

Я затряс головой.

– Ты должен гордиться… немножко, – осторожно сказала Корд.

Я закрыл лицо руками и вздохнул.

– Джезри выпало лететь к инопланетянам. Мне – ехать на поезде с металлическим ломом. – Тут я отнял руки от лица и посмотрел на Гнеля. – Что ты знаешь о небесном эмиссаре?

Гнель заморгал. Я так долго уходил от разговоров о религии, а теперь задаю прямой вопрос! Его брат с шумом выдохнул и отвёл глаза, как будто сейчас перед ним лоб в лоб столкнутся два кузовиля.

– Это ересь, – тихо ответил Гнель.

– Да, но для вас ведь почти все еретики, да? – сказал я. – Нельзя ли поконкретнее?

– Ты не понял, – сказал Гнель. – Они не просто еретики. Они откололись от моей скинии. От нашей скинии.

Он глянул на Юла.

Корд ткнула того локтем на случай, если он не расслышал.

– Вот как? – удивился я. – От проблитов?

Для остальных это тоже было новостью.

– Нашу религию основал светитель Блай, – объявил Гнель.

– До или после того, как вы съели его пе…

– Это ложь! – возмутился Гнель. – Её сочинили, чтобы выставить нас первобытными варварами!

– Человеческую печень очень трудно поджарить, не повредив, – вставил Юл.

– Ты хочешь меня уверить, что светитель Блай стал богопоклонником? Как Эстемард?

Гнель помотал головой.

– Жаль, что ты не успел толком поговорить с Эстемардом. Он не богопоклонник в твоём понимании или в моём. И светитель Блай тоже. И вот тут мы расходимся с небесным эмиссаром и его людьми.

– Они считают, что Блай был богопоклонник?

– Да. Для них он вроде пророка. Якобы он открыл доказательство бытия Божьего, и за это его отбросили.