Анафем

– Смешно. Если бы кто-нибудь и впрямь доказал бытие Божье, мы бы сказали: «Отличное доказательство, фраа Блай» – и начали верить в Бога.

Гнель посмотрел на меня холодно, давая понять, что не верит ни единому моему слову.

– Так или иначе, – сказал он, – небесный эмиссар придерживается иной версии.

Мне вспомнился вечер накануне аперта и обсуждение иконографий.

– Типичная брумазианская иконография, – сказал я.

– Что?

– Небесный эмиссар утверждает, что в матическом мире действует тайный сговор.

– Да, – ответил Гнель.

– Сделано некое великое открытие – в данном случае доказано бытие Божье. Простые честные инаки хотели бы сообщить об этом всем, но их жестоко подавляет верхушка, которая пойдёт на всё, чтобы сохранить тайну.

Гнель хотел сказать что-то осторожное, но Юл его опередил:

– В точку.

– Плохо дело, – сказал я. – Иконографии, построенные на теории заговора, самые неистребимые.

– Не говори, – произнёс Самманн, глядя мне в глаза.

Я смутился и замолчал.

Корд сказала:

– Существование Двоюродных по-прежнему держат в секрете, поэтому мы не знаем, что думает о них эмиссар. Но угадать можем. Для него это…

– Чудо, – сказал Юл.

– Посланцы из иного мира, не такого испорченного, как наш, – предположил я.

– И где нет гнусного заговора, – подхватила Корд. – Они пришли сообщить нам истину.

– А зачем в таком случае они светили лазером на Три нерушимых? – спросил Самманн.

– Объяснение будет зависеть от того, известно ли эмиссару, что в Трёх нерушимых захоронены все ядерные отходы, – сказал я.

– Что?! – воскликнули оба Крейда.

– Даже если люди небесного эмиссара об этом знают, – сказала Корд, – они наверняка придумали более духовное объяснение.

Гнель ещё не вполне оправился от услышанного, тем не менее счёл нужным сообщить:

– Небесный эмиссар убеждён, что милленарии хорошие.

– Конечно, – сказал я. – Они знают истину, но не могут её сообщить, потому что плохие столетники и десятилетники их не выпускают. Правильно?

– Да, – ответил Гнель. – Значит, он истолкует лазерный свет как…

– Благословение, – сказала Корд.

– Добрый знак, – сказал я.

– Приглашение, – сказал Юл.

– Н-да, ну и сюрприз его ждёт! – с удовольствием воскликнул Самманн.

– Возможно. Наверное. Надеюсь только, это не будет неприятным сюрпризом для Джезри, – сказал я.

– Для Джезри, который сволочь? – уточнила Корд.

– Да. – Я хмыкнул. – Для Джезри, который сволочь.

Я страшно радовался, что избежал проповеди со стороны Ганелиала Крейда, но тут у меня оборвалось сердце, потому что Корд спросила: «И в чём же небесный эмиссар разошёлся с твоей верой, Гнель?» Конец предложения прозвучал малость приглушённо, потому что Юл шутливо заткнул ей рот, и моя сестра говорила, отогнув его пальцы.

– Мы читаем писание на древнебазском, – сказал Гнель, – и ты думаешь, что мы – примитивные фундаменталисты. Может, в этом смысле мы и впрямь такие. Но мы не слепы к тому, что происходило в матическом мире – старом и новом – последние пятьдесят веков. Слово Божье неизменно. Писание, которое мы читаем, не испорчено редактурой и переводом. Однако людские знания меняются. Вы, инаки, хотите постичь Божье творение, не прибегая к тому, что сам Бог открыл человечеству шесть тысяч лет назад. На наш взгляд, вы подобны людям, которые выкололи себе глаза и теперь пытаются исследовать новый континент. Ваша слепота очень вам мешает, но благодаря ей вы, возможно, развили в себе чувства и способности, которых нет у нас.

После непродолжительного молчания я сказал:

– Сейчас я заткнусь и не стану перечислять, в чём ты неправ. Суть, если я понял, в том, что мы не дурные и не заблудшие. Ты уверен, что в конце концов мы согласимся с писанием.

– Конечно, – сказал Гнель. – К этому всё должно прийти. Однако мы не думаем, что существует тайный заговор с целью скрыть истину.

– Он считает, что вы честно ошибаетесь! – перевёл Юл. Гнель кивнул.

– Очень мило с твоей стороны, – сказал я.

– Мы сохранили записные книжки светителя Блая, – продолжал Гнель. – Я их читал. Очевидно, что он не стал богопоклонником.

– Прости, – начал Самманн (он всегда так говорил, когда собирался сказать кому-нибудь гадость), – но разве не бред, что кучка богопоклонников основывает свою религию на текстах заведомого атеиста?

– Мы солидарны с его целями, – нисколько не обиделся Гнель. – С его стремлением к истине.

– Так вы же и без того знаете истину!

– Мы знаем истины, изложенные в писании. Те истины, которых в нём нет, мы ощущаем, но не знаем.

– Это похоже на… – Я прикусил язык.

– На то, что сказал бы инак? Вроде Эстемарда? Или Ороло?

– Только его не надо, пожалуйста, приплетать.

– Ладно. – Гнель пожал плечами. – Ороло держался особняком. Соблюдал канон, насколько мне известно. Я с ним ни разу не говорил.