Анафем

Я отвык ходить босиком и постоянно напарывался то на камень, то на сучок, поэтому отстал от Тулии. С дальней стороны лес огораживала каменная стена с аркой. В ней Тулия остановилась перевести дух и дождаться меня.

Когда я подбежал, она вскинула руки. Я обнял её и оторвал от земли. Почему-то мы оба расхохотались. Я смотрел на Тулию и думал, какая же она славная. Из всех моих друзей она одна выказала по поводу смерти Ороло не только горе. Нет, она тоже горевала. Но и гордилась тем, что он сделал, восхищалась его подвигом и радовалась, что я жив и вернулся к друзьям.

Затем мы снова побежали: через арку на луг с редкими купами больших старых деревьев. Казалось, он тянется на мили. Через каждую сотню футов вставали каменные дома, соединённые сложной сетью дорожек, – наверное, те самые владения и капитулы, о которых говорил Лио. Меня больше всего поразил сам луг: мы в Эдхаре не могли оставлять столько земли незасаженной.

Колокола звучали немного ближе. Мы обогнули большое здание – видимо, клуатр с библиотечным комплексом – и наконец увидели скалу. Тулия повела меня по широкой, обсаженной деревьями аллее. Вот оттуда-то мне и открылся собор – не одно здание, а целый комплекс – у подножия обрыва.

Скала возникла, когда от гранитного массива высотой три тысячи футов откололась западная часть. Инаки расчистили завал, а из гранитных глыб построили стены и дома. Никакая рукотворная башня не сравнилась бы величием с обрывом, поэтому собор возвели у его основания, а затем пробили в граните туннели, карнизы и галереи, превратив скалу в часы. На протяжении веков добавлялись всё новые циферблаты, каждый следующий больше и выше предыдущих. Все они показывали время. И все говорили, что я опаздываю.

– Инбрас, – на бегу выговорил я, – это…

– Твоё официальное вступление на конвокс, – ответила Тулия. – Все должны через него пройти – это формальное окончание твоего странствия. Наш инбрас был несколько недель назад.

– Многовато хлопот из-за одного опоздавшего.

Она хохотнула – коротко, на большее не хватило дыхания.

– Вот ещё! Мы их справляем каждую неделю. Здесь сто других странников из восьми разных матиков – и все дожидаются тебя!

Колокола перестали звонить – дурной знак! Мы прибавили шагу и некоторое время бежали в молчании.

– Я думал, все добрались сюда давным-давно! – крикнул я.

– Только из больших концентов. Ты не поверишь, как изолированно некоторые живут. Прибыла даже делегация матарритов!

– Так я попал в одну компанию с богопоклонниками?

Я начал понимать, что сооружения, ближайшие к собору, самые древние: клуатр, галерея, двор. За матическими воротами и арками проглядывали здания до того маленькие, простые, изъеденные временем, что они вполне могли относиться ко временам Реконструкции. Новые башни, не в силах тягаться с величавыми соседями возрастом и славой, пытались компенсировать разрыв за счёт пышности и размеров.

– И ещё, – сказала Тулия. – Чуть не забыла. Сразу после инбраса будет пленарий.

– Я слышал это слово от Арсибальта. Кажется, Джезри на таком выступал?

– Да. Жалко, я не успеваю рассказать, но… просто помни, что это всё театр.

– Мне ждать чего-то плохого?

– Когда в помещении собирается столько людей, диалог невозможен. Всё ходульное. Процеженное.

– Политика?

– Конечно. Просто… просто не пытайся их переиграть.

– Потому что я полный болван, когда дело касается…

– Совершенно верно.

Мы пробежали ещё несколько шагов, и Тулия снизошла до пояснений:

– Помнишь наш разговор? Перед элигером?

– Что ты возьмёшь политическую сторону на себя, чтобы я мог запомнить больше знаков числа пи.

– В таком духе. – Она рассмеялась, чтобы меня не обидеть.

– И как план? Работает?

– Просто говори правду. Не пытайся финтить. У тебя всё равно не получится.

Половину видимой вселенной теперь занимал серый гранит. Лестница, по которой мы бежали, служила основанием для лестниц второго порядка, подпиравших следующие ярусы, иерархии и системы лестниц. Но наконец подъём закончился. Вход был прямо перед нами. Однако странникам полагалось вступать со стороны дневных ворот; мы обежали ещё четверть собора и вошли через самый большой портал, на который бы я полчаса пялился, раскрыв рот, если бы Тулия не схватила меня за хорду, как за поводок, и не потянула дальше. Мы пробежали через притвор в неф – такой огромный, что мне сперва показалось, будто мы снова на улице. Преодолев три четверти центрального прохода, я увидел впереди хвост процессии, медленно движущейся к алтарю. Тулия остановилась, напоследок шлёпнув меня по заду так, что слышно было на вершине скалы, и проговорила свистящим шёпотом: «Держись вон за теми, в набедренных повязках! Делай, что они!» По меньшей мере тридцать голов повернулись в нашу сторону – в огромном нефе сидело несколько десятков мирян.

Я перешёл на быстрый шаг (надо было отдышаться) и подгадал так, чтобы пристроиться за полудюжиной людей в набедренниках, как раз когда те приблизились к экрану. Вслед за ними я вступил в алтарь и оказался в огромном полукруглом помещении вместе с иерархами, хором и несколькими группами инаков.