Аналитическая философия

9.5 Парадокс познаваемости и кризис антиреализма

Довольно чувствительный удар по антиреализму в целом и по его верификационистской разновидности в частности был нанесен с открытием так называемого «парадокса познаваемости», обычно приписываемого Ф.Фитчу. В литературе часто встречается обозначение этого парадокса именно как «парадокса Фитча». Действительно, Фитч был первым, кто (в 1963 году) опубликовал парадокс познаваемости,448 хотя при этом и отметил, что обязан данным открытием анонимному рецензенту его статьи, представленной в 1945 году для публикации в Journal of Symbolic Logic. Впрочем, еще больше десяти лет после своего опубликования, парадокс, о котором идет речь, оставался практически не замеченным. Лишь после того как в 1979 году этот парадокс был фактически переоткрыт Хартом,449 охарактеризовавшим его как «несправедливо игнорируемую логическую жемчужину», он стал предметом углубленного анализа в работах многих исследователей, работающих в области логики и эпистемологии.

Парадокс познаваемости примечателен прежде всего тем, что он дает один из самых ярких примеров необычайной плодотворности применения логического анализа для исследования философских проблем, в частности, проблем эпистемологии. В этом плане он является парадигматическим для аналитической философии. По существу, здесь чисто логическими средствами демонстрируется, что классический тезис о познаваемости мира (тезис теоретико-познавательного оптимизма) влечет за собой абсурдные следствия и является самопротиворечивым. А значит, данный тезис должен быть отброшен, или же, по крайней мере, пересмотрен с целью его существенной корректировки.

Интересно отметить, что теоретико-познавательный оптимизм является одним из ключевых принципов концепции семантического антиреализма Даммита. Согласно принимаемой им верификационистской теории истины, предложение может иметь истинностное значение в том и только том случае, когда оно является верифицируемым, или эффективно проверяемым. Значит, если высказывание является истинным, то возможен эффективный метод проверки его истинности. Очевидно, что при таком понимании любая истина является познаваемой, иными словами, любое истинное высказывание в принципе может быть познано. Здесь тезис познаваемости формулируется без дополнительной отсылки к какой-либо «внешней реальности», то есть, в терминах одних лишь лингвистических и семантических понятий, и прежде всего, понятия истины.

Однако учитывая, что каждое истинное утверждение с необходимостью репрезентирует некоторый факт, а именно, тот факт, который делает его истинным, антиреалистский тезис познаваемости естественным образом может быть переформулирован и в терминах возможности познания фактов. Важно иметь ввиду, что, с точки зрения антиреализма, факты не есть нечто объективное и независящее от нашей языковой и познавательной практики. Вести речь о существовании того или иного факта можно только в том случае, если имеется эффективный метод проверки, позволяющий установить это существование. Как следствие, антиреализм верификационистского толка отрицает существование непознаваемых фактов; любой факт, если он действительно имеет место, может быть познан.

В данном утверждении речь идет о возможности познания фактов. С логической точки зрения, это означает, что здесь задействуется комбинация оператора возможности – "(", и оператора знания – "K". Пусть высказывание А представляет некоторый факт. Тогда "(А" означает "возможно, что А", а "KА" означает "известно, что А"; выражение же "факт А может быть познан" запишется как "(KА". В целом же тезис "Если факт А имеет место, то он в принципе может быть познан" в символической записи примет следующий вид:

А ( (KА. (Принцип познаваемости)

Парадокс, однако, заключается в том, что этот принцип, в совокупности с некоторыми другими, довольно очевидными условиями, принимаемыми для оператора знания, влечет за собой определенные абсурдные следствия. Покажем, как это происходит. Прежде всего, будем иметь в виду, что для оператора знания должны выполняться следующие принципы.

KА ( А. (I)

K(А ( В) ( (KА ( KА). (II)