Аналитическая психология

132 Пациентка не осознает того факта, что препятствие, которое надлежит преодолеть, находится в ней самой: а именно, пограничная линия, которую трудно переступить и которая препятствует дальнейшему прогрессу. Тем не менее преодолеть этот барьер возможно. Однако именно в этот момент возникает особая и неожиданная опасность – нечто «животное» (не- или недочеловеческое), которое движется назад и вниз, угрожая утащить за собой всю личность сновидицы. Эта опасность подобна смертельной болезни, которая возникает где-то в потайном месте и оказывается неизлечимой (превосходящей по силе). Пациентка воображает, будто ее подруга мешает ей и тянет ее вниз. Пока она в это верит, она вынуждена продолжать «тянуть» подругу «вверх», поучать и совершенствовать ее; она вынуждена предпринимать бесполезные и бессмысленно идеалистические усилия остановить свое погружение. Естественно, ее подруга поступает точно так же. В итоге они наскакивают друг на друга, словно дерущиеся петухи, и каждая стремится одержать верх. И чем сильнее одной удается накрутить себя, тем сильнее муки другой. Почему? Потому что обе видят вину в другом, в объекте. Интерпретация на субъективном уровне избавляет от этой бессмыслицы: сновидение показывает пациентке, что в ней самой заключено нечто такое, что мешает ей переступить границу, т. е. перейти от одной ситуации или установки к другой. Толкование перемены места как перемены установки подтверждается оборотами речи в некоторых примитивных языках, где, например, фраза «Я подумываю о том, чтобы уйти» звучит так: «Я нахожусь в месте ухода». Дабы сделать язык сновидений доступным для понимания, нам требуются многочисленные параллели из психологии примитивной и исторической символики, ибо сновидения главным образом вытекают из бессознательного, которое содержит остатки функциональных возможностей всех предшествующих эпох эволюции. Классический пример тому – «Переход через великую реку» в китайской книге «И Цзин».

133 Очевидно, все теперь зависит от того, что означает краб. Прежде всего, мы знаем, что это нечто связанное с подругой (ибо сама пациентка ассоциирует его с подругой), а также с матерью. Действительно ли мать и подруга обладают этим качеством, не имеет значения. Ситуация может измениться лишь через изменение самой пациентки. В матери уже ничего нельзя изменить, ибо она умерла. Подругу тоже нельзя заставить измениться. Если она желает измениться, это ее личное дело. Тот факт, что качество, о котором идет речь, связано с матерью, указывает на нечто инфантильное. Возникает вопрос: что есть общего в отношениях пациентки с матерью и подругой? Общий фактор – страстное, сентиментальное требование любви. Это требование обладает свойствами непреодолимого инфантильного влечения, которое, как мы знаем, слепо. Следовательно, мы имеем дело с неорганизованной, недифференцированной и еще не очеловеченной частью либидо, которая по-прежнему обладает компульсивным характером инстинкта – частью, которая еще не укрощена приручением. Для этой части образ животного – подходящий символ. Но почему это животное – именно краб? Пациентка ассоциирует его с раком, от которого госпожа X умерла примерно в том же возрасте, в котором теперь находится она сама. Таким образом, не исключена идентификация с госпожой X. Пациентка сообщает о ней следующее: госпожа X рано овдовела; она была очень веселой и жизнерадостной; у нее было несколько романов с другими мужчинами, в частности с одним чрезвычайно одаренным художником, с которым пациентка была лично знакома и который всегда производил на нее завораживающее впечатление.

134 Идентификация может происходить лишь на основе некоторого нераспознанного, т. е. бессознательного, сходства. Но в чем состоит сходство нашей пациентки с госпожой X? Здесь я напомнил пациентке о ряде предыдущих фантазий и сновидений, которые ясно свидетельствовали о том, что и она обладала фривольной жилкой, которую всегда подавляла из страха, что эта смутно ощущаемая тенденция может подтолкнуть ее к аморальному образу жизни. Тем самым мы сделали еще один важный шаг на пути к пониманию «животного» элемента; мы снова столкнулись с тем же самым неукрощенным, инстинктивным влечением, только в этот раз направленным на мужчин. Кроме того, мы обнаружили еще одну причину, по которой она не может отпустить свою подругу: она вынуждена цепляться за нее, дабы не пасть жертвой этой другой тенденции, которая кажется ей гораздо опаснее. Соответственно она остается на инфантильном, гомосексуальном уровне, ибо последний служит ей своеобразной защитой. (Как показывает опыт, это один из самых действенных мотивов к поддержанию нецелесообразных инфантильных отношений.) Тем не менее в этом животном элементе также заключено и ее здоровье, зародыш будущей разумной личности, которая не станет увиливать от опасностей, кои таит в себе жизнь.