Аналитическая психология

145 Именно на этой стадии лечение во многих случаях останавливается. Нет никакой возможности выбраться из тисков бессознательного, если только доктор сам не поднимется на субъективный уровень и предстанет в качестве образа. Но образа чего? В этом заключается самая большая трудность. «Ну что ж, – скажет доктор, – образом чего-то в бессознательном пациентки». На это она ответит: «Значит, я мужчина, вдобавок зловещий и очаровывающий, злой колдун или демон? Ни за что! Я не могу это принять, это чушь! Я скорее поверю, что это вы такой». Она права: абсурдно переносить такие вещи на нее. Она не может принять превращение в демона, как не может сделать этого и доктор. Ее глаза сверкают, на лице появляется злое выражение, проблеск невиданного ранее сопротивления. Я внезапно сталкиваюсь с опасностью мучительного недопонимания. Что это? Разочарованная любовь? Она чувствует себя обиженной, недооцененной? В ее взгляде кроется нечто хищное, нечто поистине демоническое. Может, она и правда демон? Или это я хищник, демон, а эта женщина, что сидит передо мной, – преисполненная ужаса жертва, которая отчаянно пытается защититься от моих злых чар? Все это, безусловно, нонсенс – фантастическое наваждение. К чему я прикоснулся? Какая новая струна звучит сейчас? И все же это длится мгновение, не больше. Выражение лица пациентки проясняется, и она говорит явно с облегчением: «Странно, но сейчас у меня было такое чувство, что вы затронули нечто, что я никогда не могла преодолеть в отношениях с моей подругой. Это ужасное чувство, что-то нечеловеческое, злое, жестокое. Я просто не могу описать, какое это необычное ощущение. Оно заставляет меня ненавидеть и презирать мою подругу, хотя я изо всех сил борюсь с ним».

146 Это замечание проливает свет на случившееся: я занял место подруги. Подруга побеждена. Лед вытеснения сломлен, и пациентка, сама того не осознавая, вступила в новую фазу своей жизни. Теперь я знаю, что все болезненное и плохое в ее отношениях с подругой перейдет на меня, как и все доброе, но это будет в яростном столкновении с таинственным Х, которым пациентка никогда не могла овладеть. Началась новая фаза переноса, которая, однако, еще не обнажает природу спроецированного на меня Х.

147 Одно несомненно: если пациентка «зациклится» на этой форме переноса, впереди ждет самое мучительное недопонимание, ибо она будет склонна вести себя со мной так, как она вела себя со своей подругой – другими словами, неизвестное X будет постоянно витать в воздухе и порождать двусмысленности. Это неизбежно приведет к тому, что она увидит демона во мне, ибо не может принять его в себе. Таким образом возникают все неразрешимые конфликты. А неразрешимый конфликт означает остановку жизни.

148 Или другая возможность: пациентка может использовать свой старый защитный механизм и просто игнорировать эту неизвестность. Иначе говоря, она снова может начать вытеснять нежелательный материал, вместо того чтобы удерживать его в сознании, что является необходимым и очевидным требованием всего метода. Однако это ничего нам не даст; напротив, теперь таинственное X угрожает со стороны бессознательного, а это еще более неприятно.

149 Всякий раз, когда появляется такое неприемлемое содержание, мы должны определить, является оно личным качеством или нет. «Волшебник» и «демон» вполне могут репрезентировать качества, сами названия которых мгновенно дают понять, что это не личные, не человеческие качества, а мифологические. Волшебник (колдун) и демон – мифологические фигуры, выражающие неизвестное, «нечеловеческое» чувство, которое охватило пациентку. Это – атрибуты, ни в каком смысле не применимые к человеческой личности. Тем не менее как интуитивные суждения они постоянно проецируются на окружающих в ущерб человеческим отношениям.