Аналитики. Никомахова этика

§ 5. Что касается мысли, что невоздержность проявляется в человеке, имеющем истинное мнение, а не знание, то по существу здесь нет различия, ибо есть люди, которые, хотя и имеют лишь [субъективное] мнение, однако не сомневаются и думают, что знают вполне точно. Не было бы вовсе различия между знанием и мнением, если бы пустая вера людей, обладающих мнением, легче побуждала их к действию против намерения, чем людей знающих, ибо ведь есть люди, которые не менее доверяются своим мнениям, чем другие тому, что они знают. Это поясняет Гераклит. Но так как о знании говорят двояко (ибо как про того, кто имеет знание, но не пользуется им, так и про пользующегося им говорят, что он знает), то следует делать различие между тем, кто имеет знание и, однако, поступает не так, как должно, ибо не созерцает этого своего знания, и тем, кто имеет знание и созерцает его [то есть сознательно поступает]. Вот это-то кажется непонятным, а не то, что [кто-либо поступает дурно, зная], но не сознавая. Далее, так как всякое заключение имеет две посылки, то ничто не мешает, имея обе посылки, поступать против знания, применяя общее знание, а не частную посылку, а деятельность имеет дело с частным. Однако и относительно общего есть разница, касается ли оно самого человека или же предмета, например, что «всем людям полезно сухое», или же – что «это человек», или же – что «этот предмет сух». Может случиться, что именно этого-то [специального знания] человек или не имеет или оно не действует [не сознается, οὐϰ ἐνεργεῖ]. Благодаря этому различному способу, то, что казалось невозможным, окажется возможным, так что, кажется, нет нелепости [ошибаться], обладая истинным знанием, а иным образом оно удивительно. Люди еще и иным способом, сверх указанного, могут обладать знанием: мы видим еще различие в приобретенном душевном свойстве, а именно: можно иметь знание, но не пользоваться им, как, например, это случается со спящим, сумасшедшим и опьяненным; но в подобном же положении люди находятся в состоянии страсти, ибо гнев и похоть и некоторые другие страсти, очевидно, видоизменяют даже самое тело, а в некоторых вызывают даже сумасшествие. Ясно, что мы должны считать состояние невоздержных подобным этим состояниям. При этом ничто не мешает им говорить речи, соответствующие истинному знанию; ведь даже люди, находящиеся в только что указанных состояниях, приводят умозаключения и слова Эмпедокла; ведь и самые юные ученики могут подхватить умозаключения, хотя знать их они не будут. Эти доказательства должны с ними сжиться, а для этого необходимо время. Таким образом, речи невоздержных людей должно представлять себе наподобие речей актера. Сверх того, то же самое можно рассмотреть и со стороны физической причины: мнение бывает двоякое – общее или же касающееся частных явлений, над которыми властно ощущение. Если из этих двух образуется одно мнение, то душа с необходимостью выводит утвердительное заключение и в области практики следует действие, например: «следует вкушать все сладкое», и в частности известно, что «это сладко», то человек с необходимостью это и приведет в исполнение, если он на то способен и ничто ему не препятствует. Если же человек обладает двумя общими посылками, из которых одна запрещает вкушать, а другая утверждает, что все сладкое приятно и что именно «это сладко» (это последнее и влечет к действию), и если случайно им овладеет страсть, то даже, если б общая посылка приказывала ему избегать, страсть все же завлечет ее, ибо она может влиять на все части человека. Итак, выходит, что человек в известном смысле поступает невоздержно под влиянием разума и мнения, которые не безусловно противоположны, а лишь случайным образом, ибо страсть противоположна не мнению, а истинному разуму.

Поэтому-то животных нельзя назвать невоздержными, так как у них нет общего понятия (ὑπόληψις), а только представление, касающееся частного, и память. Каким образом устранить незнание невоздержного и сделать его опять знающим? Таким же, как у пьяного и спящего; состояние невоздержности не имеет в этом отношении специальных особенностей. О способе же следует выслушать физиологов.

Итак, меньшая посылка есть мнение касательно предмета ощущения, и она руководит действиями; а ее-то именно и не имеет человек, объятый страстью, или же если и имеет, то это обладание не есть знание, а слова, похожие на изложение Эмпедокловой системы пьяным, а ввиду того, что меньшая посылка не общая и не имеет такого научного значения, как общее, то выходит, что Сократ, кажется, прав в том, что утверждал, ибо страсть не возникает там, где руководит истинное и действительное знание, и не это знание отвлекается страстью, а чувственное.