Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта

В американском обществе мы часто ставим перед специалистами задачу устранить двусмысленность фрейма. Когда во время драки в баре погибает человек, на место происшествия вызывают медицинского эксперта, чтобы определить, последовала ли смерть от удара противника или, к примеру, от аневризма артериального клапана, что сразу помещает смерть в физиологические координаты вместо социальных[562].

Неопределенности можно различать по тому элементу фрейма, который характеризуется аналогичным свойством.

Прежде всего, неопределенности имеют отношение к первичным схемам интерпретации чувственного опыта[563]. Слыша какие-то шорохи за дверью, человек некоторое время может не знать, вызваны ли они чисто природным явлением, скажем трением ветки дерева о дверь, или событием из социального мира, допустим стуком посетителя. Чувствуя прикосновение к своей спине, человек некоторое время не знает в чем дело: задел ли он случайно стенку здания или какую-то ограду, останавливает ли его старый друг, пытается ли привлечь внимание незнакомец, револьвер упирается ему в ребра или с ним случился невралгический приступ. Обнаружив внезапное исчезновение голоса на другом конце линии, разговаривающий по телефону может гадать, то ли собеседник был отрезан от него технической неисправностью, то ли он упал на месте, сраженный сердечным приступом, а может, случайно нажал на рычаг телефона либо сделал это под давлением вооруженного грабителя; прекратил разговор, подумав, что он закончен, а, возможно, рассердясь на что-то, и т. д. Когда по всему Нью-Йорку гаснет свет, его житель не знает[564], что это: техническая авария, вражеское нападение или диверсия[565]. Водитель, машущий рукой из окна автомобиля, на какой-то момент вынуждает других водителей пребывать в неопределенности: то ли это сигнал поворота, то ли приветствие случайно увиденному приятелю. Во всех этих случаях двусмысленно значение некоторого события, но на карту поставлен общий вопрос: какую интерпретацию к нему применять и, однажды выбрав ее, продолжать ли применение, причем известно, что потенциально пригодные схемы часто коренным образом отличаются друг от друга. Заметим, что двусмысленные события рассматриваемого здесь типа часто обладают значительным свойством уводить в сторону. Негромкие звуки вне сцены могут привлекать к себе внимание так, как если бы они физически (по силе звука) перекрывали происходящее на сцене. Конечно, есть здравый смысл в том, что эти неопределенности требуют незамедлительного разрешения, чтобы человек не мучился сомнениями по поводу происходящего вокруг него.

Неопределенности, относящиеся к первичным схемам интерпретации опыта, по-видимому, живут очень недолго, и причина этого достаточно основательна: они имеют фундаментальное значение для организации деятельности, так как ткань такой организации в целом производна от каждой из них, и любое сомнение обычно быстро разрешается с помощью информации, поступающей от множества посторонних источников. В самом деле, для человеческой жизни, видимо, характерно, что любая деятельность, в которую мы втягиваемся, несет в себе, по меньшей мере, эту множественную упорядочиваемость. Но, по-видимому, верно и то, что кратковременные неопределенности на уровне первичных схем относительно распространены. Обычны, например, неопределенности, которые связаны с родственными друг другу первичными схемами. Человек, который распаковывает вещи после переезда на другую квартиру и не находит в коробке того, что, по его мнению, туда положил, может подумать, что недостающая вещь, должно быть, в другой коробке, или что она украдена перевозчиками, или что ее ошибочно направили другим заказчикам мебельного фургона, или что она забыта на старом месте, — и все эти объяснения, по-разному отличающиеся одно от другого, могут сталкиваться и соперничать в его сознании.

Подобно тому, как возникают двусмысленности в применении первичных систем фреймов, возникают они и в связи с трансформацией, преобразованием формы деятельности, хотя в этом случае, может быть, лучше говорить о чистой неопределенности, а не о колебаниях при осуществлении выбора. Иногда предметом сомнения оказывается «подбор ключа». (Когда, например, слышится звонок телефона, возможна неопределенность, то ли звук издает «реальный» аппарат в доме, то ли аппарат, расположенный в интерьере драмы, транслируемой по телевизору.) По-видимому, гораздо чаще в дело замешаны фабрикации. Как уже отмечалось, здесь речь идет о варианте двусмысленности, который встречается в каждом обществе, а именно о подозрении. Является ли человек, находящийся перед нами, действительно тем, кем представляется? И следует ли принимать сцену с его участием за чистую монету? Тотальное недоверие к людям и их внешнему виду, возможно, явление редкое. Но сомнения по поводу искренности поступка кажутся вездесущими, особенно преходящие, мимолетно учитываемые сомнения насчет «реальных» убеждений или намерений «другого» в связи с текущим событием.