Анализ фреймов.

Следуя Фрейду, я отметил в своей работе, что специфическая форма слабоумия, иногда наблюдаемая у склонных к истерии взрослых, имеет точную аналогию с приступами преувеличенной детскости, в которые время от времени впадают некоторые дети. Будучи ярко выраженными, такие приступы предшествуют нервному хихиканью, безудержному смеху или взрывам рыданий. Мотив, побуждающий поведение таких детей, — обман взрослых членов семьи: чтобы те думали, будто дети «слишком малы, чтобы понимать [что делают взрослые]». Тем самым дети добиваются, чтобы взрослые перестали обращать внимание на их присутствие[407].

Рассматривается ли регрессия как реальное как-бы-детское поведение или как симуляция поведения, которое актор принимает за детское поведение, объяснение остается одним и тем же, а именно: действия актора не являются целенаправленными и осмысленными, он не притворяется с целью создать ложное впечатление; в действительности он сам не сознает свою симуляцию. Проблема состоит в том, присутствует ли в действительности такой самообман. Во всех случаях своего отчетливого проявления регрессия может быть способом распознавания обмана.

Некоторые дополнительные соображения. В нашем обществе, где возникают рационально обоснованные сомнения в сфабрикованной системе фреймов, может возникнуть развлечение особого рода — сверхъестественные системы фреймов симулируются без особых претензий на доминирование. Похоже на то состояние, которого достигли сегодня сеансы «чтения мыслей» и другие магические шоу[408]. Еще десять лет назад фокусника или прорицателя представляли как действительно обладающего некоторым умением; аналогичным образом гипнотизер, выступающий сегодня в ночном клубе, демонстрирует настоящий гипноз.

Наконец, очевидный вопрос. Что, если большинство членов какого-то инопланетного общества верят в действенность системы фреймов, которую мы (или, по крайней мере, некоторые из нас) считаем совершенно неправдоподобной? Можно ли и должно ли в таком случае говорить о фабрикации?

Вера в общение с мертвыми, учение об их воздействии на нас как на источник нашей силы и наших возможностей представляет собой хорошую иллюстрацию данной проблемы и одновременно открывает ее решение. Несомненно, есть общества, значительное число членов которых верят в такую возможность. Перед исследователем открывается великолепная возможность показать, что эта вера несет в себе реальные социальные функции, что люди, которых считают наделенными особым даром [общения с мертвыми], выполняют реальные социальные роли и все это имеет реальные социальные последствия для тех, кто подвержен их воздействию. Но все-таки те, кто якобы общается с мертвыми, в действительности не могут это делать. Что бы ни происходило при общении людей друг с другом, это общение заведомо не может состояться, если один из них мертв. Сколь бы глубоко ни укоренилась в том или ином обществе вера в общение с мертвыми, всегда сохраняется возможность дискредитации этой веры (даже в рамках самой этой системы представлений) с точки зрения обычного человеческого общения[409]. Очень непростым вопросом является отсутствие эффективной проверки валидности систем фреймов, нередко это касается проблем, имеющих важное социальное значение. Ни одно верование не может играть решающую роль, а сопоставление конкурирующих схем (frame of reference) невозможно. Или незначительна заинтересованность в публичном обсуждении существующих альтернативных схем, или на них обращается мало внимания.

7 Деятельность за фреймом

Сколь бы многообразными ни были формы человеческой деятельности, они регулируются фреймами, которые снабжают основных участников взаимодействия нормативной информацией о том, что должно находиться в фокусе их внимания. В том же месте действия и в то же время неизбежно возникают совершенно иные режимы и линии развертывания деятельности (включая коммуникацию в ее узком смысле). Они существуют обособленно от официального стержневого режима взаимодействия и воспринимаются (если вообще осознаются) как нечто побочное. Иными словами, участники ситуации взаимодействия реализуют основную — сюжетную — линию своей деятельности сквозь массив событий, которые воспринимаются как лежащие за пределами фрейма и тем самым являются второстепенными по отношению к тому, что квалифицируется как основное действие.