Аналог

Что значит твой телефон? Да ничего! Ты его сам выбросишь, когда Федора посчитает сколько времени ты подвергаешь свой мозг облучению и как это влияет на потенцию. Что значат твои слова о долге и работе – в желании не подать, а вразумить? Это ты поймёшь – когда увидишь Погона в коляске. Что вся наша жизнь?»

Неизвестный мир полный контрастов словно жернова из картины постмодернистов перемалывал и поглощал Ивана. Этот мир угловатых форм, неуместных окончаний и неожиданных линий не страшил изобретателя, и не мучал. Он казался тем началом, которое многие пропустили, и оказавшись за чертой, люди, не понимая ничего о рождении, бредят продолжением рода, и рождают отпрысков с такой же кастрированной памятью. Но именно здесь – у самой кромки аляповатой мозаики жизни, среди пятен, кусков и разводов видимо ровное, единственно возможное начало.

Ивану хотелось остаться именно здесь – в начале. Он отчетливо понял, что тот дальний, долгий и опасный путь в череду чистых носков, дорогих ресторанов, морских прогулок и полётов в космос его не интересует.

– Уходим! – вдруг, как из-под земли появился Костян и потянул Ивана за руку.

Передвигаться в потоке людей, считающих себя иными, тоже оказалось интересно. Не приходилось извиняться, уступить дорогу и встречаться с изучающими взглядами. Толпа, как единый живой организм расступалась сама собой.

Иван чувствовал себя свободным как никогда. Выйдя на узкую улочку он с удовольствием подмигнул солнцу, единственному не отвернувшемуся от него за всё время пути.

Заметив это движение Костян улыбнулся и чуть замедлил шаг.

«Мы торопимся, бежим, а потом, бац, и нет человека», – вспоминал он недавнего друга, любившего пофилософствовать, – «может ты и не увидишь больше это солнце?!»

Казалось сумерки рождались в помещении старого склада сразу после обеда и клонировались чёрными штрихами вплоть до рассвета.

Тяжёлая дверь плотно закрылась и вошедшие с залитой солнцем улицы совершенно не могли различить в темноте хоть что-то. Не особо напрягаясь о том, как быть и что делать, Иван пришёл туда, где можно поесть и поспать… Его мозг этому не сопротивлялся, а тело уже интуитивно ориентируясь в темноте, расслабленно шло в дальний угол.

– Иван! – позвал Сергей, – Так куда ты говоришь, выбросил свой телевизор?

Иван остановился. Перед глазами кружились пылинки, очертания предметов медленно выступали из мрака.

– В мусор, около театра драмы, на Смоленской…

– А посмотри-ка – это не твой телик?

Иван остановился, тёмный уютный угол был уже в трёх шагах.

«Смешные! Этот телевизор ищут все!», – думал изобретатель.

«Ищут пожарники, ищет милиция*, а они хотят его найти первыми! Ищите! Ищите!»

Заметно шатаясь, Иван обернулся на голос Сергея и невольно вздрогнул от того, за что зацепился взглядом.

На верстаке из грубо отёсанных досок, приспособленном вдоль стены, пропускающей сквозь дыры косые прутики света, стоял он – плоскоэкранный враг.

Иван так и свалился, как подкошенный подсолнух на бетонный пол.

Голоса снова закрутились в непроходимый клубок, и голова опустилась на тёмное дно.

Глава 9

По вопросу научного открытия вселенского масштаба, члены совета Аналога давно не собирались. Где-то на Земле среди миллиардов тел, искорёженных внешним влиянием и внутренними пороками, пробилась искра божественного начала и указала путь к совершенству.

Опасное испытание, данное во благо сильным, не только могло привести к процветанию человечество, растерявшее былую мощь, но и грозило уничтожением, как Земли, так и Аналога.

В зале, украшенным колоннами слева и справа, из центральной части уходили ввысь ступенчатые места, предназначенные для административного аппарата Аналога. Ряды, напоминающие вырезанную треугольником трибуну амфитеатра, заканчивались вершиной – креслом главы совета.

Каждый год, по результатам профессиональной деятельности, избирался новый глава, и он тотчас приступал к обязанностям, а кто занимал этот важный пост, члены совета не знали до следующего собрания.

Проходя к своим местам чиновники с интересом всматривались в фигуру на вершине прогнутого вовнутрь треугольника.

Не удивительно, что сверху на них взирал Бергояров. На прошлом совете, перед голосованием, он, как лев дрался за дополнительные дотации в систему безопасности, в пух и прах разнес обвинение в адрес «Народного фонда Центральной Сибири» и внёс несколько значительных поправок в договор испытания жизнью.

– Не хотел бы я быть на его месте, – занимая место прошептал соседу один из членов совета.

– Я тоже не готов, – согласился худощавый глава отдела молодежи и студентов.

– Мы все рискуем превратиться в такую мумию, – сказал министр спорта, – пока служим народу. Я вот подумываю подать прошение об отставке.

– Вам ли беспокоиться, – опротестовал слова соседа немолодой представитель южных народностей, – чемпион, кандидат наук, примерный семьянин, вам только и делиться опытом и знаниями.

Тем временем все заняли свои места и Бергояров поприветствовал собравшихся. Начался нелегкий процесс по составлению плана действий относительно опасного открытия.