Аналог

За пределами зала совещаний своей очереди ожидала двадцатилетняя блондинка Агата Смирнова. Мать она видела последний раз ещё школьницей, отец недавно умер и как говорили на Аналоге, она столкнулась с проблемой укоренения, известной с начала истории дубльпланеты. Курс реабилитации сгладил душевную травму, но желание побороться за Родину, не исчезло, а лишь окрепло в девичьем сердце.

Испытание жизнью в логове врага, шанс создать модель способную противостоять агрессорам, нередко выбирали именно законопослушные, ответственные граждане.

Агата спокойно ожидала аудиенции. Никаких проблем с отправкой не должно было возникнуть. Специалисты реабилитационного центра выдали претендентке отличную рекомендацию. Конечно, они знали о записи на подкорке каждого ребёнка, лишённого семейного очага – найти родителя. Как и знали, что останавливать подобное стремление бессмысленно и даже опасно.

Когда секретарь пригласил кандидатку в зал, настал новый день. Такой ритм работы народных избранников был нормой – они не жалели себя ради будущего и Агата не собиралась.

Выйдя в центр зала девушка не затягивая представилась и произнесла короткую речь:

– Иногда я спрашиваю себя: что меня заставляет думать в масштабах вселенной? Я муравей относительно искусства, яблоко на родовом древе, всего лишь тленная любовь и любовница. Разве я могу что-то изменить в этом грандиозном спектакле, где смерти и жизни навечно отданы главные роли?! Разве я смею сквозь призму собственного узкого мировоззрения оценивать судьбы героев Земли, великих вершителей истории и тем более критиковать их поступки?! Я никогда не была царицей или президентом, даже директором не была. Разве я могу справедливо рассуждать о том, что мне не дано?!

– Интересно услышать, как ты себе отвечаешь на эти вопросы, – пропела бархатным голосом глава Северных земель.

– Я не знаю научных ответов на эти вопросы. Но мне кажется, если человек способен думать так, значит это необходимо Вселенной.

– Вселенной или Богу? – задал провокационный вопрос глава совета.

– Бог в каждом из нас, вселенная же плод взаимодействия множества начал, – не растерявшись ответила претендентка на испытание.

– Вы свободны, – сказал Бергояров кандидатке. – Решение получите у секретаря на первом этаже.

Когда Агата прошла семь длинных коридоров, спустилась по четырем широким лестницам и вышла в приемный зал, из-за длинного стола секретарь протянула ей договор.

– Не хватает только вашей росписи, – по-деловому сообщила высокая шатенка, по всей видимости представительница северных широт.

«Разрешено» – прочла Агата на титульном листе и приняв ручку старательно вывела росписи на всех листах.

Идя по тихим столичным улицам Агата представляла себя героиней древних легенд о прекрасных воительницах – защитницах.

«Наги ещё узнают обо мне!» – разгорячено мечтала юная амазонка.

Где-то в глубине души она прятала одну из причин своего поступка – найти мать. Искренне считая, что это не противопоставление основной задаче, а дополнение, которое не может помешать прожить героическую жизнь.

«Юношеский максимализм и неспособность построения вектора приоритетов» – мысленно дала оценку поступившей кандидатке главный врач Аналога.

Алла Николаевна провела тонкими пальцами по серой пластине с оранжевым логотипом. Информационные сегменты следуя за теплом человеческой руки, послушно загорались синим текстом: «Медицинская история», «Аттестат», «До Аналога», «Аналог», «Семья» …

«Жаль, очень жаль. Наги не пройдут мимо такого экземпляра. Энергии в тебе более чем достаточно. Но, это и всё что есть в тебе. Шансы равны для всех. Может быть тебе удастся выстоять в раздираемом пороками мире и уцелеть?!»

Алла Николаевна дала указание находящимся рядом инженерам:

– Приготовить капсулу ИР784Н2.

Наблюдая за перемещением литбола вспомнила данное ей прозвище – «Доктор Милосердие» и мысленно успокоила себя: «Я руководитель, а не нянька. Отправиться в змеиную пасть – это её собственный выбор».

Змеи, змеи, змеи… Они шипели со всех сторон. Иван не мог понять, что ему делать. С одной стороны – скользкие чешуйчатые тела тянули его в свои чертоги, а с другой детина Сыч заставлял ноги держать туловище, синие глаза Погона буквально вынудили голову встать на место.

Освободившись от наваждения, изобретатель мгновенно протрезвел и недоверчиво оглянулся, желая только одного – чтобы телевизор ему привиделся.

На верстаке, сжимая пластиковым корпусом и придавая форму прямоугольника «черной вселенской дыре», притягивал и занимал все затуманенное сознание, телевизор. От этого сравнения засосало под ложечкой, и не сдержанный мелкий рефлекс передернул челюсть изобретателя.

– А я ему, – продолжал рассказывал Сыч, – ты мне баки не забивай! Я знаю, что он у тебя! Ты его в скупку Сивому хотел сдать, а он не взял!

– И что? Отдал? – спросил Погон.

– Ага, щаз, – ухмыльнулся Сыч.

– Костян, пока я с Носом разговаривал, обошёл его халобуду – там окошко, он и увидел телик. Вернулся и мне маякнул. А Нос всё упирался, что мол, нет у него ничего! Ну, я ему нос и поправил!

– Плохо, – мрачно сказал Батя.