Аналог

Долго я мучился. Помог один знакомый программист. Группа учёных с какими-то медалями и званиями, работала в закрытом институте по проекту биомеханики, ну, значит, и мой знакомый среди них. В общем, денег не дали, проект прикрыли, а разработки остались.

Вот безработный учёный мне и рассказывал – как, да что. Нашлись у него и записи кое каких формул, материалы, не подходящие под привычные стандарты.

Год я делал и переделывал, но ничего не получалось. Плюнул я. Выбросил все бумаги, стёр все файлы и как бы стал жить обычной жизнью, отличающейся только тем, что теперь я разговаривал с телевизором.

Раздался общий смех дружной мужской компании.

– Был у нас тут один, – смеясь говорил Сергей, обращаясь к товарищам, – он с кем хошь мог поговорить. Хочешь с принцессой Дианой, а хочешь с Петровичем у главного входа! Только Петрович его часто посылал! Потому диалога у них не выходило!

Густой смех наполнил склад и покатился из выбитых окон по летнему зною. Отражаясь от мясистых травинок и листьев встроился в молекулярный ряд и беззвучной энергией отправился ввысь.

Улыбаясь Иван наблюдал, за общим весельем.

– Да, да! Я понимаю! Только разговаривал-то я с программой, которую сам и написал, и телевизор переключался, а не выключался. Так вот, однажды, я пришёл с работы, телевизор включился, на местном канале, рассказывали о «нелегкой» жизни директора птицефабрики в Загореве. Дом трехэтажный, дети в Англии учатся, жена в дочери ему годится, а на фабрике куры от корма какого-то заграничного жиреют и дохнут. Нам же потом эту дохлятину и продают! Как раз в тот момент, когда корреспондент пытался по телефону взять интервью у директора, представившись и назвав телеканал, я сказал:

– Петух хренов! Тебя бы за яйца подвесить на серпе "Колхозницы"! На болезнях людей себе трехэтажный курятник построил и курицу не хилую имеешь!

А телевизор мне в ответ голосом директора:

– Ну, Горемыкин, это фамилия такая корреспондента, я тебя, сволочь, живым из города не выпущу! Подбежал я к телевизору, на экране Горемыкин с выражением полного идиотизма на лице, как рыба беззвучно белыми губами шлепает. Тут оператор за кадром заматерился и сказал, что их пристрелят.

Из-за ругани программа и сработала на переключение.

Я орал: «птицы, Горемыкин, курятник…», но ничего не помогало. Программа не переключалась на канал с рыбой репортером и яйцевым магнатом.

Картинки менялись, но не было ни Горемыкина, ни Загорева. Я стал искать пульт. Только пульта-то и нет вовсе. Пока искал, поуспокоился. Думаю, померещилось наверно. Сел я перед телевизором, там документальный фильм о природе. Океан, медузы разноцветные, закат… Набрал воздуха и тихо так сказал:

– Вот моя мечта, как бы я хотел там оказаться… Ничего не произошло. Мой голос по ту сторону экрана не зазвучал. Совершенно успокоившись я стал рассуждать вслух:

– Хорошо, что не пристрелят. А за яйца подвесить можно бы этого петуха!

– Что? – Вдруг услышал я голос из телевизора.

– Это Вы мне?

Я оглянулся. На экране багровел депутат, у которого брали интервью в студии.

Видима была неловкость корреспондента, который пытался перевести тему разговора:

– Александр Михайлович, вам кто-то позвонил? Вы по телефону отвечали?

Депутат наверно подумал, что произошла какая-то теле – накладка и подыграл ответом:

– Да, да. Извините.

А я сел на кресло, как подкошенный. Получается, когда я сказал: «Вот моя мечта…» – программа нашла этот канал, где депутат рассказывал о своей мечте и телевизор переключился.

Долго я смотрел на большой экран в чёрном корпусе. Каналы менялись, соответствуя прописанной мной программе, не позволяя проникать в комнату рекламе и насилию.

Тогда я решил дождаться ночи и проверить всё ещё раз. Заодно решил найти давно ставший ненужным пульт и попробовать вернуть его функционал. Часам к двум ночи всё было готово. Телевизор послушно следовал командам с пульта, и я мог переключать каналы.

На одном из каналов показывали в записи концерт, я стал разговаривать с поющим:

– Придурок, – говорю полуголому юнцу, – ты еще пацан или уже баба?

Не сработало, он меня не слышал и продолжал гнусавить про тяжелую жизнь молодого повесы.

В общем, добравшись до ночного телемагазина, я был уверен, что просто ошибся, позволив усталости сыграть злую шутку с моим подсознанием.

– Это замечательный пылесос, – рекламировала девица в маечке и шортиках технику. Она держала длинную пластиковую трубу и наклонялась к аппарату.

– Да, ты уж сразу засовывай себе ее между ног! Зачем лишние слова?! – совершенно расслабившись тихо прокомментировал я поведение ведущей.

Девица остановилась в полу-движении и удивленно посмотрела в мою сторону, с экрана.

– Я, мужики, тут развеселился! Ну, думаю, сейчас я тебе! Раздевайся, говорю, чё стоишь? Заказов нет!

Девица потаращилась и давай стягивать с себя майку.

– Давай, давай, – говорю ей, – заказы пошли!

А она, и не смущаясь уже, как будто, так и надо шортики стягивает.