Анамнез. История болезни

Воспоминания о годах медленного развития болезни неустанно давят, поскольку смутный период истощения оказал пагубное влияние на общее качество жизни. О таком трудно говорить, но надо. Раньше, для меня, еда была чём-то вроде награды, или способа круто повести время. Праздник = пирожные, внимание = шоколад, удачно сдан экзамен = пицца. И так во многом, может такова наша культура, самое простое и доступное, чем может порадовать себя человек, так это приятными вкусностями, чудесно же смотреть фильм похрустывая карамелизованным попкорном, чипсами и т. д. В определенный момент ты понимаешь, что так живет весь мир. Меня это пугает.

Я думаю, различие между людьми с пищевыми расстройствами и нет, состоит во внимании, и в повышенной чувствительности к внешним и внутренним воздействиям, раздражителям. Ведь именно будучи эмоционально раздробленной, я впервые шагнула в обрыв. Изначально, конституциональный склад астеника, позволял не переживать на счет фигуры с самого детства, а склонность к нервной анорексии на фоне стрессов, так же не представляла опасности, пока я не предавала этому значения, риск появился в момент внутреннего надлома в купе с крайне сильной истощенностью организма. Я не могу говорить за всех, но могу отвечать за себя. До РПП я просто не обращала на многое внимание, жила как хотела, ела, что хотела и никогда не считала калории. В какой то момент, внешний стимул (внимание другого человека) направленный на образ моей фигуры в момент низкой стрессоустойчивости и общей истощенности организма, сместил фокус внимания, и я стала воспринимать еду совершенно по-другому, в формате невротической любви: ненавидя и отчаянно желая.

Внутренний мир, все равно, что цветущий сад, за которым непременно следует ухаживать должным образом, в первую очередь, безжалостно рвать сорняки. Вместо их ликвидации, я допустила грубую ошибку, собственноручно позволив гнилым наростам отравлять соцветие самооценки, после чего эта мерзкая гниль, в виде самобичевания, распространилась уже по всему саду. Страдание на тему своего страдания – это двойная тревога и я сполна в ней искупалась. Потому что, больно осознавать, что в свои 30 лет, ты не можешь контролировать даже собственное пищевое поведение, а мама ждёт внуков, ха, знала бы она. Ладно, это все шуточки. Особо неприятное состояние разгорается в минуты, когда мысль «я не могу это есть» и мысль «а может» вступают в активную схватку. Именно вот эти тошнотворные размышления, полные сомнений, жутко бесят, поскольку, заставляют за долю секунды проиграть в голове этот диалог за и против, буквально десятки его вариантов, и это происходит уже автоматически. Рациональная сторона часто проигрывает иррациональной, и ты, тоже, потому что вина в любом случае завладеет разумом, какую бы сторону ты не выбрал. Так что на данный момент, я до сих пор продолжаю играть в эти игры, играть в контроль, заранее понимая, что это псевдоконтролирование пищевого поведения бред!

А.Шопенгауэр полагал, что наше релятивное (лат. relativus – научн. относительный) счастье проистекает из трех источников: из того, что человек есть, что он имеет, и что представляет собою в глазах других людей. Он призывал сосредотачиваться на первом, игнорируя второе и третье (быть и казаться), поскольку эти два пункта не входят в сферу нашей власти, ибо этим мы не вольны распоряжаться, оно может быть, и будет отнято. Но что есть Я, если исключить все то, чем я обладаю и то, как меня воспринимают окружающие? В силках расстройства не найти адекватный ответ, для того, чтобы появилась ясность, следует выздороветь. Никогда не поздно начать путь к себе, а сейчас, я устала бороться с собой, мне нужна помощь. Мне нужен психолог.

Глава 11. Сопротивление.

[Но всё подвижное сильнее неподвижного.

Вода сильнее скалы]

Эрих Мария Ремарк

Важный шаг в жизни каждого больного, особенно психически, понять, что ему нужна помощь, второй важный шаг – принять эту мысль, принять значит смириться, третий шаг – непосредственно обратиться за помощью.