Ананас на ёлке

Честно говоря, я ожидала от Сени ответа вроде «лучше ничего не предпринимать, надо сообщить Дегтяреву», но в Собачкине неожиданно проснулось детское, неразумное любопытство.

– Согласен. Только я пойду первым.

Глава двадцать седьмая

– Сколько времени мы шли? – уточнил Сеня, стоя у следующей лестницы, которая вела наверх.

– Минуту и десять секунд, – ответила я.

Собачкин поднялся по ступенькам и попытался приподнять прямоугольную крышку.

– Не поддается. Вероятно, где-то есть механизм, который управляет открытием-закрытием.

Я начала водить лучом света по стенам и полу и вскрикнула:

– Рычаг! Сейчас дерну!

– Стой, – велел мне приятель и быстро спустился. – Теперь можно.

Я потянула за палку, которая торчала из земли. Сверху показалось отверстие.

– Здорово! – восхитился Семен. – Судя по материалам, убежище было сделано давно, скорее всего, до перестройки. Но механизмы работают! Умели раньше строить на века!

– Поднимаемся! – загорелась я.

Собачкин почесал в затылке.

– Сверху не дует, но там не темно. Значит, попадем не на улицу, а в помещение, где горит свет или есть окна. Вероятно, в жилой дом. Что скажем хозяевам?

– «Добрый день, – хихикнула я, – угостите чаем. Устали мы, долго до вас добирались».

– Сомневаюсь, что они со всех ног кинутся на кухню, – забубнил Семен, шагая по ступенькам. – Знаешь, у тебя некий дар.

– Какой? – поинтересовалась я, двигаясь следом.

– Совершать инфернальные глупости и заставлять умных людей участвовать в них, – пробасил Семен и выглянул из люка. – Никого, пусто!

– Что там?

Семен исчез из виду. Я тоже быстро вылезла в комнату… и не сумела сдержать эмоций.

– Это же кабинет Алевтины Тимофеевны! Мы сейчас находимся в маленьком доме, который стоит на участке Геннадия. Вроде он подался в монахи, но это лишь догадки. Но мы шли чуть дольше минуты, а отсюда до дома, в котором живет Кожин, так быстро не попасть! Прямо колдовство!

– Да нет, – возразил Сеня. – Когда передвигаешься поверху, шагаешь по проложенным тропинкам и дороге. А под землей мы шли напрямик.

– Создается впечатление, что у Кожина в этой землянке когда-то жил человек, который не хотел, чтобы его видели посторонние. Если кто чужой заходил в гости без спроса к Семену Петровичу, он живо прятался в подпол и сидел там, пока горизонт не очистится. Визит чужака мог задержаться – для такого случая поставили топчан и ведра, которые заменяют туалет.

– Нельзя назвать такие условия комфортными, но под землей можно спокойно провести и день, и два, и больше, – согласился Сеня. – А учитывая, что проход соединяет два дома, человек мог направиться сюда и не сидеть в сырости. Поехали домой. Проделаем обратный путь под землей и запрем «дворец» Кожина.

Я повела носом.

– Простудилась?

– Нет. Запах, почему-то знакомый. Парфюм унисекс. Им пользуются и мужчины, и женщины.

– Скоро половые различия вообще сотрутся, – объявил Сеня, спускаясь под землю. – Появится существо бабамуж или мужебаба. Из дома эти женопарни выходить не будут, им все на дом роботы начнут приносить. От постоянного сидения у компа у людишек вырастет огромная задница, ноги за ненадобностью трансформируются в паучьи лапки. Кулинария как искусство исчезнет, жрать будут таблетки. Детей начнут выращивать в пробирках.

– Рэй Брэдбери что-то подобное описал, – вздохнула я, карабкаясь теперь вверх по лестнице, ведущей в дом Кожина. – Читал его роман «451 градус по Фаренгейту»?

– Да. Мне лет в шестнадцать подарили серию фантастики – серые томики, лучшие авторы.

Мы вылезли в комнату. Собачкин нажал на подлокотник дивана, и шкаф встал на место.

– Потопали домой… – начал было Сеня.

И вдруг замер, потом схватил меня за руку, впихнул в гардероб, сам встал рядом и закрыл дверь. До моего слуха долетел звук шагов, затем послышался знакомый голос:

– Так-с! Марлевая салфетка, пустые ампулы… Сейчас гляну, что кололи. Понятно! Не лучшие препараты!

Я высунулась из шкафа.

– Здрассти! Рада встрече!

Как вы отреагируете, если вдруг за вашей спиной раздастся голос, а вы полагаете, что находитесь в помещении одна и никто в него не войдет? Лично я подпрыгну и в лучшем случае закричу: «Кто здесь?» А в худшем – могу затрястись от страха и начать заикаться.

Зачем я сейчас поздоровалась с Алевтиной? Ответ прост: мне захотелось испугать женщину. На фоне стресса человек теряет самообладание, может сказать то, чего говорить не следует.

Но Алевтина медленно, молча обернулась и без всякого удивления произнесла:

– Добрый день, Дарья Васильева. Тесен мир, сегодня судьба снова столкнула нас. Тихий внутренний голос шепчет сейчас в уши: «Алевтина, твоя новая знакомая кое-что знает про Кожина». Я привыкла доверять ему, поэтому вопрос: какая напасть произошла с Сергеем Петровичем?

Я выбралась из шкафа, за мной вышел Сеня.

– Да ты с кавалером! – усмехнулась бабушка.

Собачкин бесцеремонно направил на пожилую даму телефон.

– Кузя, отправляю фото. Данная личность именует себя Алевтиной Тимофеевной. Запусти поиск.

– Откуда вам известна моя фамилия? – внезапно сообразила я. – Я не сообщала вам ее!

Алевтина расцвела улыбкой.