Ананас на ёлке

– Еще чего придумай! – фыркнул старик. – Хотя… Я ездил за пенсией, до вечера не возвращался. А ключ под крыльцом. Кто угодно мог зайти и набрехать, что он здесь хозяин. Не случалось, правда, такого ранее, но все когда-то впервые происходит. Ступайте, откуда пришли!

Но я изо всех сил хотела заглянуть в избу дедушки, поэтому старательно улыбнулась.

– Можно к вам зайти?

– Это зачем? – процедил старик.

– Водички попить, – придумала я.

Кожин разозлился:

– Вот еще, чужих привечать, люстру зажигать! Знаете, сколько теперь за электричество платить надо? Не две копейки киловатт, как при советской власти! Я на пенсию живу, освещение включаю, только когда совсем темно становится!

Мы покинули негостеприимного дедушку, пошагали по улице и обнаружили только одну избу, на двери которой не висел замок. Там тоже хозяйничал пенсионер.

– Алевтина? – переспросил он. – Так мою покойную бабу звали! Охо-хоюшки! Надеюсь, не она воскресла, черти ей в печень! Была у нее тезка, отчество не помню. Давно уехала от нас, куда, не знаю. Тихая такая, одинокая. Ничего про ту тетку не скажу. Вроде сын у нее был. Вы уж простите, я не помню даже, что утром было.

Мы опять оказались на улице и несолоно хлебавши двинулись к машине.

– Зря скатали, – подытожил Сеня, когда мы очутились у закрытого магазина.

– Давай все же еще разочек заглянем к Кожину, – попросила я. – В отличие от старика, с которым мы сейчас беседовали, я пока не потеряла память. Чем угодно могу поклясться, что вчера Алевтина Тимофеевна привела меня в дом, который сегодня Семен Петрович называет своим. Ключ она достала из-под крылечка.

– Странно, однако, – пробормотал Собачкин.

Я остановилась.

– Сердитый пенсионер сообщил, что вчера отсутствовал весь божий день. И он прав, кто-то мог войти и соврать, что изба принадлежит ему. Если попаду в дом, то окончательно сумею убедиться, что ничего не перепутала. Да и как можно ошибиться, если тут почти все избы разваливаются? Кузя выяснил, что Алевтина Тимофеевна прописана в Будякине, во втором доме. Но она доярка, не врач. Давай все-таки вернемся к нелюбезному старику.

– Ну… ладно, – после короткого колебания поддержал меня Собачкин.

Я вытащила телефон.

– Кузя! Можешь быстро узнать, кто такой Семен Петрович Кожин? Он прописан в Будякине.

– Секундос, – раздалось в ответ. – Я уже интересовался жителями села, сейчас отвечу. Кожину семьдесят пять лет, женат не был, детей нет. Служил начальником отделения полиции, которая тогда называлась милицией.

– Теперь понятно, почему он такой суровый, – вздохнула я.

– Есть новая информация по Алевтине Тимофеевне, – продолжил Кузя. – У женщины есть сын, вполне успешный. Связался с ним, тот сказал, что у мамы Альцгеймер. Когда болезнь только началась, мужчина забрал ее к себе. Сейчас она полный инвалид, находится под присмотром сиделки, одна на улицу не выходит. В Будякине вчера никак не могла появиться.

– Спасибо, – поблагодарила я и дернула Собачкина за рукав. – Шагаем к Кожину!

Глава двадцать шестая

Мы быстро дошли до нужного дома, Сеня толкнул дверь.

– Увы! Заперто. Может, пока мы по селу гуляли, он в магазин отправился, побрел в другую деревню?

Я развернулась, начала обходить избу, остановилась и позвала Семена. Собачкин подошел ко мне.

– Что-то есть примечательное?

– Смотри, свет в комнате горит, – тихо сказала я, – пенсионер на месте.

Мы вернулись к двери, Семен постучал вновь, но никто не поспешил открыть.

– Точно смылся, – решил Собачкин. – Или лег отдохнуть.

– Что-то случилось, – занервничала я.

– И почему женщины тревожнее мужчин? – вздохнул Семен. – Вечно беду ждут. Не дай бог опоздать минут на десять. Договорились встретиться в шесть, на дороге пробка, и начинается водопад эсэмэсок: «Ты где?», «Что случилось?», «Все в порядке?», «Заболел?», «В аварию попал?». Когда на место прибываешь, она уже в истерике, меня похоронила, поминки справила, девять и сорок дней отметила! Почему бы не подумать, что я просто опаздываю, что затор на дороге?

– А вот не следует задерживаться! – ответила я. – Если договорились с кем-то на шесть вечера, то это шесть вечера, а не полседьмого! Выезжай пораньше! И мое беспокойство сейчас имеет основания. Когда я попросила Кожина впустить нас в дом, он сердито отказал: «Вот еще, люстру зажигать! Знаете, сколько теперь за электричество платить надо?» Но сейчас еще день, а в доме люстра включена! Что-то не так!

Собачкин закатил глаза:

– Предлагаешь войти без приглашения?

– Ага, – кивнула я и полезла в карман.

– Твои действия незаконны, – сопротивлялся Семен.

Я всунула электронную отмычку в скважину.

– Можно подумать, ты никогда так не поступал. Ладно, пойду одна, стой во дворе.

– Ну уж нет, – возразил Семен и первым шагнул в избу.

Я поспешила за ним. В сенях пахло сыростью, луком, еще чем-то не особо приятным и каким-то парфюмом.

– Хозяин, ау! – закричал Сеня.

– Простите, вошли без спроса! – добавила я.

Тишина!

– Что-то мне все это не нравится, – пробормотал Собачкин. – Идем дальше. Хотя нет! Ты лучше останься здесь!

С этими словами Семен исчез в коридоре.