Ананасная вода для прекрасной дамы

А я уже убедительно доказал на мировом уровне, что могу работать Иеговой Саваофом Адонаи в любой американской голове. Поэтому если вы хочете настоящего профессионала, я и есть ваш надежный и хорошо зарекомендовавший себя бронепоезд на запасном пути.

Правда, сперва мои новые наниматели думали, что без Добросвета мы не сможем восстановить мой богочеловеческий статус. С этим, действительно, поначалу были проблемы. Но потом их фармакологи вышли на нормальную смесь (я только знаю, что кроме ЛСД-25 туда входит МДМА и какие-то военные психотропы на южноамериканской алкалоидной базе), и Господь меня простил.

Да, Он простил меня за все, ибо ведает, что я сорвался в бездну и согрешил не по своей воле. Но все же то нелестное и неприглядное, что я понял про себя во время последнего сеанса с Добросветом, наложило на наши отношения определенный отпечаток. Поэтому, даже обретая единство с Неизъяснимым, я избегаю приближаться к Сердцу Сердец на слишком уж интимную proximity — не знаю, как это сказать по-русски, потому что такого понятия в русскоязычной культуре просто нет.

Наверно, из-за новой фармакологии (или потому, что мне теперь начитывают немного другие тексты), мы столкнулись с эффектами, которых не давал квасок Добросвета. Самый интересный такой: во время тренировочных сессий я стал превращаться в горящий куст. Разумеется, не на физическом плане — просто так я ощущаю себя среди мокрой черной пустоты. Бывает что после такой трансформы я начинаю видеть прошлое — с некой особой точки, находящейся вне времени и пространства.

Когда такое случается, тренировка продолжается без всяких срывов. Куст так куст, что делать. Спокойно и солидно горю у перекрестка веков. Мимо меня проходят армии теней — всякие Александры, Дарии и Тамерланы. Я не вступаю в контакт — просто горю, и все. Тени прошлого, может, и не понимают, что они тени прошлого — но что лучше не соваться, догадываются и идут себе мимо.

Изредка меня видят люди, которые наелись какой-нибудь дряни. Особенно много таких зависло в шестидесятых годах двадцатого века, но есть и в других слоях. Эти иногда подходят поговорить. Тут уж я реагирую по обстоятельствам. Бывает, и шугану. А если воспитанный человек, так и я веду себя воспитанно. Недавно вот симпатичный юноша попросил огурца на хорошем иврите. Так я дал — разве ж мне жалко. В общем, неожиданностями меня не смутить и к любому заданию я готов.

Напоследок скажу, что кроме мистического и житейского опыта я вынес для себя из всех этих приключений еще одно — понимание того, как мы, люди, влияем на историю.

Реальность — это пластилин с изюмом. Человек давит пальцами на возникающую перед ним пластилиновую картинку под названием «мир», чтобы выковырять для себя несколько вкусных крошек, а на этой картинке рушатся башни, тонут корабли, гибнут империи и цивилизации. Но это, как правило, видят уже другие.

И вот что я постиг в своей ванне — человека нельзя ни в чем обвинять. Ибо если мы начнем искать его с помощью самого яркого фонаря, мы поймем, что никакой отдельной личности нет, а есть просто элемент на множестве пластилиновых картинок, измятых пальцами других любителей изюма, которых перед этим так же мяли третьи, и так от начала времен — и в результате все вокруг стало именно тем, чем стало. И чем оно сделается потом, зависит от того как его будем мять мы с вами. А про свои планы на этот счет вы знаете намного лучше меня. Вот именно поэтому я такой пессимист.

А это ведь еще самый розовый взгляд на вещи. Я не говорю, что кроме изюма в этом пластилине полно иголок, да и сам он часто бывает похож на совсем другую субстанцию.

Хотя, чисто теоретически, у России есть шанс. Ведь кто-то из богатых соотечественников, нанюхавшись кокаина, вполне может проплатить Шмыге крутые бабки и ввести в стране разделение властей. Или устроить, к примеру, чтобы владельцы гранитного трона посадили за коррупцию кого-нибудь из соседей по даче, а не очередного участкового терапевта. Если подать заявку через комнату Гагтунгра, все эти вопросы можно решить очень быстро.

Но только кто платить-то будет? Ведь деньги в России есть только у тех, кто… Ну, вы понимаете. Чего ж они станут — сами себя серпом по яйцам? Вряд ли. А пиндосы Шмыге платить не станут. Не потому, что злые, а просто конгресс таких денег не даст. И когда об этом думаешь, становится, конечно, грустно. Все-таки столько лет носил на груди паспорт с двуличным российским орлом.

Есть и другая причина, по которой у меня часто бывает депрессия. Дело в том, что американцы вскрыли мой зуб и самым тщательным образом его исследовали — но не вынули пломбу, а заново залили цементом, решив, что эта проверенная годами технология вполне подойдет и для их целей. Устройство российского артефакта вызвало в них большой интерес, я бы даже сказал — энтузиазм. Такого они давно не видели.

«Ого, да тут подстроечный резистор… Его, наверно, надо такой маленькой отверточкой…»