Анарео (СИ)

Нет — звук доносился от входной двери, и за то время, пока она накидывала на себя халат, значительно усилился.

«Кого там на ночь глядя принесло?»

Она сдвинула засов. В дом ворвался свежий осенний ветер; несколько сухих листочков, закрутившись, попытались пролезть через порог, но женщина столкнула их ногой с крыльца.

Четверо в черно-белой униформе. Одно лицо показалось знакомым. Точно — приходил совсем недавно сдавать кровь. Если он и узнал её, то виду не подал.

— Чем обязана столь поздним визитом? — голос хозяйки прозвучал немного грубовато.

— Рикут Акин к вашим услугам, — мужчина средних лет с невыразительным лицом и серыми глазами поприветствовал её общепринятым жестом — два пальца к левой стороне груди. — У вас все в порядке?

— А что может быть не в порядке? — Анастасия слегка растерялась от вопроса. Такой визит мог означать только одно: кто-то подал сигнал. Неужели девочка плакала, пока она ходила в аптеку, и соседи услышали?

«Вот сейчас самое время рассказать. Скажи, что подкинули на крыльцо ребенка, а ты не хотела его будить и потому не сообщила сразу. Скажи, пока есть возможность!»

— Нам нужно проверить ваш дом, — обычно рикуты не раскрывали тех, кто наушничал.

— Я не понимаю вас, рикут Акин. Вы знаете, где я работаю? — Анастасия придала словам максимальную весомость.

«Что я делаю!» — с ужасом подумала она.

— Прекрасно осведомлены, — слегка поклонился рикут с тремя черными полосками, — и даже имел возможность воспользоваться вашим, гм, рабочим гостеприимством. — Медсестре почудилась издевка в его глазах. — Разрешите пройти.

По Акину было видно: если надо — он сюда и на грузовике проедет, и ничье разрешение для этого ему не потребуется.

Анастасия нехотя посторонилась.

Рикут обошел кухню, библиотеку, где стояла старая кровать, гостиную. Подошел к спальне.

Женщина загородила дверь. Акин недоуменно вскинул бровь.

— Туда я вас не пущу, — решительно заявила она. — Там личные вещи, мне бы не хотелось, чтобы вы их видели и тем более уж трогали.

Медсестра не имела раньше дел с ему подобными, поэтому пошла наугад, опираясь на древние, как мир, инстинкты. На удивление, тот заколебался.

«Пожалуй, это может сработать».

Из-за закрытой двери раздался громкий, детский плач, переходящий в рев. Акин резко оттолкнул Анастасию в сторону, так, что та едва не ударилась о стену.

Вышел рикут из комнаты уже с орущим одеяльцем.

— Взять её, — скомандовал он, отвернувшись.

Анастасия побледнела.

— Вы не имеете права! — крикнула она. — Я напишу жалобу своему начальству!

— Да хоть презису* Тиуру, — рассеянно сказал один из взявших её под локоть. — Руки назад! — Невидимые наручники стянули женские запястья в плотные кольца.

Они вышли под начавшую наливаться круглобокую луну разрозненным строем: двое, по бокам от арестованной — в середине, Акин впереди, еще один рикут позади всех.

Анастасия впервые в жизни почувствовала, как страх запускает в её сердце тяжелые щупальца.

* * *

Три допроса, один за другим, вел сам Акин. Он говорил подчеркнуто спокойно, зная наверняка, что такой тон больше всего вселяет неуверенность в заключенного.

— Я вам уже говорила, — устало отвечала Анастасия, — что нашла ребенка у себя на крыльце.

— Почему вы оказали сопротивление при попытке досмотра вашего дома?

— Сама не знаю, что на меня нашло, — дернула плечом медсестра. Она все еще надеялась, что заслуги по работе перевесят нынешний проступок. — Когда я смогу поговорить с начальницей?

— Вы не имеете права ни с кем разговаривать, пока не пройдет суд, — монотонно отвечал Акин. — Почему вы сразу не сообщили о находке?

— Когда вы выпустите меня отсюда? — Может, хоть это как-то подействует на этого тупоголового служаку?

О нет, он далеко не глуп — ловит каждое её слово, надеясь на то, что она ошибется, свернет со своих предыдущих показаний.

…На четвертый день Акин буквально ворвался в камеру. Внешне он был спокоен, но пальцы возбужденно подрагивали — словно рикут только что получил известие о присвоении новой черной планки.

— Ваше дело переводится в Атриум. Собирайтесь.

— Что значит в Атриум? — Анастасия потрясенно уставилась на него. — Атриум разбирает только те дела, которые связаны напрямую с антарами!

Акин не сдержался.

— Ребенок, которого вы скрывали у себя, оказался антаром, — его лицо теперь излучало самодовольство. — Собирайтесь.

* * *

Белый свет едва просачивался откуда-то сверху, от собранного в форме купола потолка. В помещении было прохладно и темно, однако Анастасия хорошо видела со своего места лица судей.

Пять одинаковых масок с прорезями для глаз и рта. Антары. По ним нечего сказать: маска не способна испытывать эмоции.

Пять человеческих лиц, и все разные. Но выражение на них одно — бесстрастно-презрительное. Казалось, они осуждают глупость арестантки.

Медсестра сильно похудела со дня своего заключения, и теперь белый халат — рабочая форма, которую заставили надеть по случаю заседания — висел мешком. Кормили здесь неважно, а со дня ареста прошло уже больше двух недель.