Анарео (СИ)

— Открывай скорее ворота! — рыкнул в ответ черноголовый бородач, и для убедительности с размаху пнул стену.

Ворота распахнулись настежь; удивленный «первооткрыватель» выглядывал из них.

— И ворота не закрыты… — пробормотал он. — Как-то странно это все.

— Может, подождем? — загалдели те, что стояли поблизости. — А вдруг там ловушка какая?

— Чего ждать-то! — бородач поднял кулак над головой и потряс им. — Хватит уже, столько лет ждали!

— Верно говорит!

— Дело толкует! — вразнобой ответили в толпе.

И, словно в насмешку над сказанным, раздался длинный, протяжный гул.

* * *

Люди испуганно отпрянули от ворот единой, живой волной. Те, что были спереди, работали локтями, теперь стремясь назад; в середине то и дело охали, пытаясь вырваться из удушливых объятий сотоварищей.

Земля дрогнула. Со стен посыпался щебень.

— Колдуют… Точно тебе говорят, колдуют кровопийцы… — раздались отдельные фразы.

Земля вздрогнула ещё раз, и сотни мелких трещин побежали по выветренному глинозему, множась и соединяясь в пока еще небольшие разломы. Кто-то охнул, послышался женский визг. Бородач попытался призвать всех к порядку; самые решительно настроенные толпились возле ворот, но стоявшие сзади потихоньку начали расходиться.

— Нечего их бояться! Они ведь сами здесь живут! Айда за мной! — послышался крик от ворот.

Огромный кусок земной тверди приподнялся тяжелой глыбой, открывая глубокий провал. И толпа раскололась на две половины: часть с воплями хлынула в открывшиеся ворота, остальные бросились вон, спасаясь от вставшей на дыбы стихии.

Первых было меньшинство, и очень скоро они расползлись по притихшей, словно вымершей резиденции. Маленькие отряды перебегали от дома к дому, но тщетно: везде их встречала либо пустующая тишина, либо накрепко запертые двери. Озлобленные, недовольные люди то и дело косились на своих предводителей. Им обещали справедливость, обещали смерть тех, кого они ненавидели долгие годы. Многие ожидали возможности помародерствовать: во искупление прежней тяжелой жизни.

И, натыкаясь повсюду на безмолвный холодный камень, железные решетки, они начали бояться того, что их вылазка окончится неудачно — и значит, большинству придется ответить за бунт.

* * *

Милун не смог выбраться через окно, но сидеть в подвале ему не хотелось. Даже страх перед тем, что творится на улице, не был в состоянии заставить молодого антара оторваться от щели между занавесками на первом этаже.

Он первым почувствовал земную дрожь и услышал далекий гул, однако и это не спугнуло соли, с малолетства привыкшего иметь дело с камнем. К тому же антарский особняк и не такое способен был выдержать. Длинный фонарный столб не отличался подобной стойкостью: при первой же тряске он выгнулся, словно собирался вылезти из земли наружу, но в последний момент его кто-то крепко ухватил за ногу.

Угрюмые горожане бродили по опустевшим улицам, изредка выкрикивая бессмысленные угрозы. Милун видел со своего места, как они пытались выломать дверь в доме на противоположной стороне — тщетно. Для этого нужен либо таран и крепкие руки, либо определенного рода храбрость. Ни того, ни другого у атаковавших явно не доставало.

Подземные толчки становились все реже. Бунтовщики, ничего не добившись, постепенно расходились. От одного небольшого людского отряда отбилась женщина — её внимание привлекло что-то блестящее, сверкнувшее у корней одинокого стоявшего дерева.

Это был невесть как попавшая сюда золотая монета — скорее всего, оброненная кем-то из антаров.

Не отрывая жадного взгляда от золотого блеска, женщина медленно приближалась. Уже оставалось несколько метров, уже она воровато оглянулась — не покусится ли кто еще на ее добычу? уже была протянута скрюченная рука, как вдруг земля лихорадочно зашлась в последнем приступе.

Эта волна была последняя, и должна была быть самой слабой — чуть видимым отголоском — но и этого хватило, чтобы многолетний, подгнивший ствол вздрогнул и, качнувшись напоследок, рухнул всей своей тяжестью на растрескавшуюся почву.

Та, что так рвалась за монетой ценой в свою жизнь, не успела отскочить и теперь корчилась в смертельной судороге, вопя, прося о помощи. Дерево придавило всю нижнюю часть тела — но, несмотря на то, что руки были свободны, помочь она себе ничем не могла.

Милун замер у окна.

С одной стороны, там, в двух шагах от него, был враг.

С другой — такой смерти и злейшему врагу не пожелаешь.

Чем он сможет помочь? Что, если он отопрет дверь на свою погибель?.. что, если крики привлекут кого-нибудь еще, кроме него?..

Антар решился. В конце концов, не так уж и далеко. Если провернуть все достаточно быстро, можно даже успеть втащить умирающую в дом.

Дверь распахнулась осторожно. На улице никого не было. Спустя мгновение Милун, кряхтя, уже оттаскивал тяжелый ствол от скорчившейся на земле. Дерево выскальзывало, никак не хотело поддаваться.

Он присел на корточки — передохнуть. Взглянул на искаженное болью лицо — уловил непонятное, странное выражение. Нагнулся — что-то хочет сказать перед смертью?..