Анарх

Олорт пожал плечами. — Нен. Не я. Я буду мертв. Ты перережешь мне горло, чтобы я замолчал до того, как ты предпримешь эту авантюру. Но кто-нибудь заметит.

— Заткнись, — сказал Макколл.

— Оставь это, сейчас, — сказал Олорт. — Оставь эти мечты, Мах-колл. Тебя не убьют. Это, я клянусь. Ты особенный. Ты – энкил вахакан. Мы перевезем тебя туда, где ждет освобождение. Ты разделишь слова с тем, кто говорит всю правду. Жизнь будет твоя, если ты отречешься и дашь клятву. Это, я могу тебе обещать.

— Ты, серьезно, не в том положении, чтобы делать или сдерживать любые обещания.

— Ой, но это так, несмотря на нож у моей спины, — сказал Олорт.

— Не притворяйся, что ты беспокоишься о том, буду ли я жить или умру, — сказал Макколл.

— Не буду, — сказал Олорт с удивительно честным мотанием головой. — Ты – архивраг. Я бы хотел, чтобы мог благословить тебя – вахуз тер тса. Забрать твой свет с этого мира. Но я думаю о себе. Ты – энкил вахакан. У тебя высокая ценность, и такая ценность может быть доставлена тому, кто нашел тебя и выбрал тебя. Наш голос говорит нам быть внимательным к тебе.

— Значит, ты получишь выгоду? — спросил Макколл.

Олорт снова пожал плечами, неуверенно, как будто в этом не было последствий.

— Приведя меня, — сказал Макколл. — Это будет хороший балл для тебя? Повысит твой статус? Выиграет тебе расположение? Что ты получишь? Повышение? Этогор Олорт?

Олорт вздрогнул от отвращения при звуке слова на губах врага.

— Кха, — признал он, неохотно. — Я буду повышен. Возможно, получу награду.

— Деньги? Кровавые деньги?

Олорт нахмурился.

— Вещи, которые такие, как вы ценят, Призрак, — пробормотал он. — Деньги.

Повышение в звании. Мы не гонимся за такими дурацкими пустяками. Я имею в виду дар, который может быть пожалован. Паспорт – это то слово? Паспорт в элиту. Командный пост. Ответственность. Власть. Статус. Или даже дар переделки.

— Это что?

— Великое благословение Восьмеричного Пути. Изменение формы, приток святых даров. Чтобы быть перекованным и переделанным искусниками нашего магира. Чтобы быть выбранным и измененным, возможно даже в качестве Сенешаля Путей, или в качестве Кимураха.

— Чего? Я не знаю это слово.

— Избранного из избранных. Благословенный переделанный.

Макколл пожевал губу и изучил улыбающееся лицо дамогора.

— Ты амбициозный маленький фес, так ведь?

— Я иду туда, куда голос говорить мне идти, Призрак, и я возвышаюсь через мою преданность.

Макколл бросил взгляд на серые воды внизу. У него был выбор. В любом случае, назад пути не было. Отчаянный, вероятно самоубийственный побег в поисках безопасности, или что-то, гораздо более безумное.

— Ты нашел сегодня энкил вахакан, дамогор, — сказал он. — Если бы ты контролировал его, если бы он не держал нож у твоей спины, что бы ты сделал? Куда бы ты забрал этого особенного пленника?

— В Оплот, — сказал Олорт.

— Это где?

Олорт сделал жест направо от них. Цепь островов.

— Значит, ты бы доставил меня к голосу? — спросил Макколл.

— Да, — сказал Олорт.

Ржавеющая баржа была старым сельскохозяйственным судном, полезные дни которого давно прошли. Сирдары, управляющие причалом, задействовали все доступные суда. Палуба и борта баржи были проржавевшими, и она воняла гнилью и плесенью. Почти семьдесят сыновей толпились на борту, вместе с дюжиной напуганных Имперских пленников в наручниках.

Баржа вышла из гавани Садимэя, грохоча и скрипя двигателями, оставляя тусклые серые скалы за кормой. Высоко наверху Базилику подожгли. Корона пламени цеплялась за вершины скал, поднимая густую пелену черного дыма в морской воздух. Сажа и пепел падали вниз так же мягко, как снег.

Сельскохозяйственная лодка была одной из восьми в маленькой медленной флотилии барж и суденышек. Одну даже тащила другая на длинном просмоленном канате. Они выползли в Пролив, тяжело покачиваясь, медленные и тяжелые, как будто траурная процессия. Люди на борту держались за боковые поручни или за проволочные опоры, чтобы оставаться в вертикальном положении при качке.

Они отошли от Садимэя и его горящей короны, и потащились на юг по Проливу. В паре километров впереди, они могли видеть другие маленькие флотилии, как их собственная, поворачивающие на юг в бледных водах канала. Еще дальше, острова, несколько скал и атоллов, несколько больших полос пурпурного цвета во влажной дымке.

Вояж длился три часа, мимо островов и скал по обе стороны, пока большая часть неба впереди, которая несколько раз казалась мрачным черным очертанием приближающегося с запада шторма, изменилась и затвердела.

Еще один остров. С высокими скалами, такими же черными, как богатая плодородная земля потерянных Танитских лесов. Он был огромным, во много раз больше, чем Садимэй, с возвышающимися склонами, похожими на крепостные валы какой-то крепости, воздвигнутыми титанами из старого мифа. На воде были радужные пятна от прометиума, а воздух вонял массивными машинами и тяжелой промышленностью.

Пыхтящая флотилия вошла в тень скалистых утесов. Там был огромный входной канал, арочный проход, похожий на морскую пещеру в пару километров шириной.