Анархия разума

— Как прошло погружение? — спросил доктор Орехов, когда я выбрался из сплит-капсулы.

— Где я? Кто вы? — я решил позабавиться, но увидев его округлившиеся глаза (что не предвещало ничего хорошего), тут же сдался. — Ладно, успокойтесь, со мной все в порядке.

— Фух, я бы попросил вас не шутить так, Георгий Аркадьевич.

— Хорошо. Но погружения стали слишком короткими, мне скоро наскучат такие робкие набеги на прошлое.

— Вы же не хотите повторного приступа деперсонализации? — как можно более пугающе спросил Орехов. Зря старался, я вовсе не испугался. — Мы будем увеличивать продолжительность погружений с каждым новым разом. Узнали что-нибудь полезное?

Я поправил сбившуюся пижаму и вкратце рассказал ему обо всем, что увидел.

— Значит, Глен получил приглашение в некий круиз, — доктор Орехов задумчиво заходил по процедурной. — Это объясняет наличие воды в вашем последнем стереосне. Нам стоит действовать аккуратно.

— Что вы думаете по поводу рассказа «Санаторий»? — спросил я. — По-вашему, о чем он?

Орехов пожал плечами. Очевидно, этот вопрос интересовал его куда меньше прочих.

— Бог его знает.

— А мог ли Глен…ну, как-нибудь заглянуть в мое сознание?

Доктор усмехнулся и покачал головой:

— Такое невозможно в принципе. Сплит-погружения имеют исключительно одностороннюю связь.

— Понятно.

И все же, мне было любопытно. Жаль, не получилось наткнуться на распечатки этого рассказа или на его аннотацию. Возможно, во время круиза мне удастся поймать нужный момент.

— Возвращайтесь в палату, Георгий Аркадьевич, — посоветовал доктор. — Я пришлю к вам Аллу, она запишет всю собранную вами информацию.

После обеда меня приехала навестить внучка Даша. В этот раз одна, без своего дубоголового ухажера-боксера, чему я несказанно обрадовался. Я старался никогда не вмешиваться в личные дела своих детей и внуков, но порой не мог усидеть на месте, не дав пару ценных советов с высоты прожитых восьми десятков лет, вместивших в себя шесть браков и еще порядка дюжины интрижек разной степени. Будь их меньше, думаю, мои потомки прислушивались бы ко мне куда чаще. Но тут уж ничего не поделаешь. Далеко не всем женщинам, на которых я женился или с которыми заводил романы, приходился по вкусу мой писательский образ жизни. Хотя до росписи им казалось, что с этим проблем не будет. Даю пари, все они втайне мечтали переделать меня, перекроить как плюшевого Кена на свой лад. Но к их несчастью, я был сшит не из того материала.

— Привет, дед, — Даша поцеловала меня в щеку по-деловому сухо, что было на нее похоже. Наверное, только боксеров она умела целовать со всей скрытой страстью.

— Привет, мелкая, — я не церемонился ни с ней, ни с ее полутора метрами на подошве высоких кроссовок. — Последнее время лишь ты меня и навещаешь. Твой отец там хоть живой?

— Да. Как обычно пропадает все выходные на стадионах. У тебя что нового?

— Скоро узнаю, как именно я умер в прошлой жизни.

Даша скривила свое симпатичное лицо:

— Вы все тут извращенцы и мазохисты.

— Не все. Я по делу здесь, если помнишь.

— Ах да, твоя очередная наркоманская книга. Ради этого стоит умереть дважды, — она нарочно пыталась меня разозлить. Я это знал, поэтому не поддался на провокацию, а вместо этого включил философа, читающего нотации:

— Вы, молодежь, живете лишь настоящим, а еще чаще — будущим. Забывая, что когда-то было и прошлое. Причем, не чье-то, а ваше собственное.

— Ой, дед, только не начинай.

Уже начал. Но продолжать не стал. В конце концов, испокон веков разные поколения смотрели на мир разными глазами. И превращаться в брюзжащего старикашку я не имел желания.

Когда Даша ушла, я вернулся в палату и, не дожидаясь Аллы, сам записал все увиденное во время последнего сплит-погружения. Послеобеденный сон выдался беспокойным. Меня все не покидали мысли о том рассказе, почему он назывался именно так? Может, просто совпадение?