Анархия разума

Запись 7-А.

Туман рассеялся, когда я вновь сидел в рок-погребальнице под названием «Пассат В5». Вот же подфартило, лучше бы я оказался за работой над каким-нибудь литературным произведением. Слава Богам, это длилось недолго, я уже парковался возле какого-то кафе. Я зашел внутрь и занял свободный столик в углу зала. В руке болталась сумка с ноутбуком. Неужели мои молитвы оказались услышаны, и Глен приступит к работе прямо здесь и сейчас? Ну, точнее, прямо там и тогда. Я включил ноутбук, зашел в папку «Черновики». Там висело с полсотни различных файлов. Я открыл файл с названием «Стереосон». И тут меня передернуло. Буквы поплыли перед глазами, руки затряслись. Я не мог понять, с кем это происходило, со мной или с Гленом. Будем считать, что с нами. Я встал и направился в уборную. Умылся холодной водой и уставился на свое отражение.

— Кто ты такой, мать твою? — я не ожидал такого вопроса от самого себя, поэтому меня передернуло повторно. — Что ты делаешь в моей голове?

Кто-то сидел у меня в мозгах, мешал работать над новым рассказом, на который у меня остался всего один день. Может, через зеркало я смогу достучатся до незваного гостя?

Я перестал видеть отражение, потому что его завлекла плотная пелена тумана.

— Кто ты такой, мать твою? — я уставился на человека в белом халате. Нет, сначала это был размытый мазок белой краски на темно-сером полотне и лишь затем мазок превратился в человека.

— Георгий Аркадьевич, я же просил вас оставить шуточки.

— О чем вы, где я? — я начал экстренно расстегивать ремни на торсе. — Это вы залезаете в мой разум?

— Алла, быстро вколите ему ампулу антисна, — приказал щеголь под докторской личиной.

Я не успел расправиться с ремнями, чтобы воспротивиться уколу. А затем было слишком поздно.

— Вам лучше? — доктор Орехов склонился надо мной. Я лежал в своей палате связанный по рукам и ногам.

— Эй, почему я связан?

— Вы мне скажите. Как вас зовут?

— Георгий Джинин, — я удивленно посмотрел на главврача. — В чем дело? Опять деперсонализация?

Орехов облегченно вздохнул и принялся развязывать меня.

— Что-то произошло во время сплит-погружения, — пояснил он. — Неужели мы оказались в точке смерти Глена?

Я напряг память. В первые секунды она частенько напоминала казанок с винегретом, поэтому я попытался разбить фрагменты воспоминаний на составляющие.

— Нет, он узнал о нашем существовании, — я попытался встать, но голова как свинцовая гиря потянула меня вновь к магниту-подушке.

— Я же объяснял вам, что это невозможно. Даже в теории.

— Значит, ему плевать на ваши теории, — я пошарил на тумбочке в поисках стакана воды. Горло пересохло, будто я вернулся из пустыни Намиб. — Он напрямую спросил, что я делаю в его голове.

— Спросил у кого? — Орехов явно не верил ни одному моему слову. Или не хотел верить.

— Зашел в уборную, уставился в зеркало и спросил. Это не было галлюцинацией, — я залпом опустошил стакан.

— Любопытно, — только и сказал главврач.

Я думал, стоило ли ему говорить про файл, на который я наткнулся в ноутбуке Глена. Решил, что лучше выложить все как есть.

— А знаете, как назывался рассказ, над которым он работал в тот момент, когда мы его посетили? «Стереосон».

Наверное, для Орехова это стало перебором невероятностей за один день. Он решительно покачал головой:

— Думаю, дело не ограничивается одной лишь деперсонализацией.

— Почему вы так рьяно отвергаете мои факты? — я был близок к глубокой обиде.