Анархия в РФ: Первая полная история русского панка

Утром Аркаша пытался спрятать синяки за очками, но очки у него были маленькие, а синяки большие.

И синяки торчали из-под очков. После того как Янка его отпиздила, спать она ушла ко мне. Остаток ночи мы провели вместе: лежали рядом и к утру Янка меня провоцировала… по крайней мере, мне кажется, что провоцировала.

Вадим Кузьмин (Черный Лукич) — новосибирский музыкант

Сейчас народ очень пьющий стал. А тогда очень красивое время было. Мало пили, наслаждались творчеством, общением, друг другом. Вокруг все серое, менты, го-пота, на улицу выйти страшно — полный пресс. Но мы держались друг за друга и были счастливы.

Егор и Янка — это такие отцы-основатели сибирского панка. Но когда смотришь на подонков, приходящих сегодня на Егоровские концерты, то трудно поверить: неужели мы были отцами всего этого ужаса?

Мы жили очень бедно. У Егора, конечно, была куча книг и пластинок, но жили действительно бедно. Зато отношения были чистыми. Очень мало бухалось. Достаточно мало курилось. Отношения с девочками — блядства вообще и в помине не было! Это было как коммуна. Как братство. И очень странно, что все это переросло в такое уродство.

7 «Армагеддон-Попс» (Альбом группы «Гражданская Оборона» 1988 год)

Олег Древаль — киевский приятель Егора Летова

— К 1989 году возникло ощущение, что все! Рок-н-ролл победил безоговорочно! «Совок» тогда был смыт волной, а попса еще не успела появиться. И казалось, будто победа полная! Алла Пугачева идет спать, все идут спать, и нация поворачивается к Борису Гребенщикову, «Алисе» и «ДДТ».

Летов в том году приехал со словами:

— Теперь у меня все есть. Не знаю, что дальше… Хочу быть владычицей морскою.

Если уж Питер сдался сибирякам, уж если Летов один заменил собой весь Рок-клуб — действительно куда уж выше? У них вдруг все стало очень определенно, все очень понятно. Егор был на топе, а Янка всерьез говорила, что, может быть, стоит уехать пожить в Европу?

Из интервью Егора Летова (1990 год)

— «Гражданская Оборона» переехала в Ленинград и теперь даже называется ленинградской, а не сибирской группой. Почему?

— В Ленинграде есть такой человек — Фирсов. Он предложил нам перебираться, и мы просто согласились. Хотя к ленинградскому року мы по-прежнему не имеем никакого отношения. Просто Ленинград — единственное место в стране, где нам предложили работать.

В Ленинграде к нам отношение не очень хорошее — как и везде. Потому что у них, во-первых, ленинградский национализм, а во-вторых, то, что мы делаем, никак не вписывается в ленинградский рок. Нас приняли в Ленинградский Рок-клуб и оставили в покое. От нас никто ничего не требует — нам даже концертов не устраивают. Меня такое положение устраивает полностью.

Анатолий Соколков (Начальник) — петербургский промоутер

Пришел Фирсов и попросил устроить «Гражданскую Оборону» на работу в Рок-клуб. Я говорю:

— Какие проблемы? Пусть приносят трудовые книжки, мы их примем.

Официально все они стали числиться работниками Рок-клуба. И вскоре мы с Фирсовым устроили «Обороне» первый большой концерт. Дело происходило в зале «Время» в Автово, и вечер получился совершенно бешеный. Там играли «АукцЫон», «Джунгли», «Вопли Видоплясова», «Дурное влияние» — и «Оборона».

На том концерте плакаты всех групп продавались по 50 копеек, и только «Гражданская Оборона» шла по рублю. Набился полный зал панков, которые задницы прямо со сцены показывали. Я смотрю, они в зале уже девку какую-то раздели. Потом давай прыгать со сцены. Сначала мы их сталкивали, а потом плюнули. Охраны-то никакой не было: я и Жора.

Егор Летов

Мы добрались до Ленинграда и стали там жить. Ночевали в каптерке от железнодорожного депо. Тесная душная грязная каморка. Я спал на полу, а Янка на диванчике. Мы старались, как два зверя, помогать друг другу выжить. Потому что было очень тяжело.

Стояла трудная промозглая зима… или осень? В Питере ведь не разберешь. Жили впроголодь, денег не было, жрать нечего, я ходил на рынки, воровал картошку. Все было очень нехорошо. Такая блокадная зима, я шел по улице и думал: вот сейчас на саночках мимо меня повезут трупик.

Я не смеюсь над блокадниками. Просто мне действительно было страшно в этом городе. Антураж был очень тяжелый, под петербургским нависшим небом всем нам было очень нелегко. А Фирсов тогда был еще и директором Башлачева. Он позвонил, пригласил на его квартирник.

Это был один из последних концертов Башлачева, а Янка боготворила Башлачева всю жизнь. Тем более что, извиняюсь за выражение, у них там были какие-то отношения. Она мне все уши прожужжала: Башлачев то, Башлачев сё! Ты — говно, а вот Башлачев!.. Думаю: «Хочу посмотреть на этого парня!»