Анархист

Дмитрий решал, не пальнуть ли из-за угла, спровоцировав последний выстрел. Не то за разговорами сменит Махно магазин, и все подсчеты насмарку, а там, глядишь, и подстрелит ненароком. Хотя стрелок из него неважнецкий.

- А может ты меня просчитал и решил в одного бабки заграбастать? А?

Кабанов выглянул и пальнул в силуэт. Сразу же последовал ответный выстрел. Восьмой! Дмитрий выскочил, уже тщательнее прицелился, и раздался девятый выстрел. Все-таки Махно держал патрон в стволе. Быстрый, но не меткий. Над головой только воздух дрогнул, а Дмитрий только успел выдохнуть. Все, слава Богу. Шах и мат, товарищ Махно!

Кабанов выпрямился, сделал несколько шагов и оказался в овощехранилище. По стенам набиты доски, картофель, морковь кучками, в дальнем углу под скошенной балкой открытая крышка люка. Рядом с люком стоял Махно, в тусклом свете блеснула затворная рама ПМа, часть ствола.

- Брось пистолет, Вадим. Выстрелю. - предупредил Кабанов.

ПМ упал на сумку, стоявшую у края люка.

- Бросил. Дальше что?

Издевается, но формально приказ выполнил.

- Что дальше? - Кабанов держал пистолет у бедра, соображая, действительно что делать дальше. Сам себя анархист не свяжет, добровольно выходить из подземельно явно не стремится. Идти в рукопашную, парень на вид доходяга. Если бы Дмитрий не знал подноготную, так бы и сделал — задержал как миленького. Только миленький столько дел наворотил, живым не дастся. Прострелить руку или ногу и спеленать? Дешево и сердито. Гуманно к тому же. А может, пальнуть в голову, за то что сына упомянул. И волноваться за родных не придется.

Махно хмыкнул.

- Подожди, не стреляй, смотри.

Он не торопясь стал расстегивать ветровку. Одна пуговица, вторая, Кабанов прежде догадался, чем увидел полностью, что висит на поясе анархиста. Бомба! - Ага! - подтвердил Махно. - Только в голову. И то не факт. Вместе на Луну.

Пока Дмитрий просчитывал варианты, Махно, ухмыляясь, толкнул сумку в люк.

- Опа! Не будешь ты стрелять, Кабанов. Не такой ты человек.

С этими словами анархист прыгнул вслед за сумкой. Твою мать! Догуманизировался! Вместе с сумкой и пистолет ушел, сейчас сменит обойму и снова шахматы, и неизвестно, кому следующий ход принесет удачу.

- Полезешь за мной, Кабанов? - и клацанье затворной рамы.

- У меня предложение. - продолжал Махно. - Держи!

Из люка вылетели ключи с блестящим брелоком.

- Машина чистая, документы в салоне. Охраны выпустит, скажешь Махновец разрешил.

- У меня другое предложение! - крикнул Дмитрий, выгадывая время для раздумья. - Ты таким же макаром бросаешь пистолет, перестаешь играть в камикадзе и признаешь безвыходность своего положения.

- Выход есть всегда! Ты хочешь, чтобы я вылез и сдался государству? - из люка вылетел зеленый брикет. - Возьми долю и убирайся! Всем будет лучше, ты же не мент!

«Эй, таможня, давай договоримся! Дом, жена, Гоша, что еще надо, чтобы встретить старость?» Кабанов, держава давно на тебя плюнула! Ты же в самом деле один приехал, и не мент давно! Дмитрий чувствовал, как кровь прилила к лицу. Не мент, но это ничего не значит. И ментом Кабанов работал не на государство, а на людей.

- Ты еще здесь? - поинтересовался Махно.

- Да. Я не уйду.

- Тогда получи довесок!

Из люка вылетела граната, ударилась о балку и упала обратно в подвал. - Твою мать!

Из подвала раздались соответствующие ситуации выражения. Сейчас рванет! Граната плюс пояс шахида — вместе на Луну! Нет, Кабанов в космонавты не записывался, есть еще дома дела! Дмитрий ринулся из помещения, время изменило ход. Стены, балки, кирпичи, доски на полу - все отчетливо до трещинки, до щепочки даже в полумраке. Отчетливо там, куда падает взгляд, а вокруг мазня. Поворот, темнота сгустилась, здесь Махно расстрелял лампочку. Быстрее, быстрее! Сколько прошло время на самом деле? Дмитрию казалось не меньше полминуты. Давно уже должно рвануть. «Гранаты у него не той системы!» Только успел подумать, как рвануло. Земля подскочила и ушла в сторону, уши заложило, горячий плотный воздух ударом тяжеловеса сбил с ног. Для Дмитрия наступила полная темнота.

- Игорь, Игорь, Игореша. У тебя в носу калоша. - баюкала сына Катя.

- Скоро папка твой приедет, не волнуйся, нас он больше не оставит. – надо признаться, даром рифмоплетства не обладала.

Катя смотрела в черные стекла окна. Начало девятого, август, а на дворе темень. «Перевели, мать их за ногу, на московское время, - возмущался Дима в прошлом году, - мало за свет платим! Осенью уже как кроты жить будем!» Деньги за свет - это ладно. Депрессия - вот настоящая цена.

- Где же папка наш? Три часа назад звонил, сказал, скоро буду.

Гоша захныкал, у Кати тоже защипало в глазах. После того, как муж отсидел двое суток по подозрению, а в квартире провели обыск, стала переживать каждый раз, когда он отлучался надолго. А сегодня снова на допрос вызвали.

В дверях раздался знакомый шорох. Катя вздохнула, слезинки все-таки пробежали по щекам.

- Кто тут у нас расплакался? - Дима улыбался как всегда, хватая за ручку сына. - И мамку заразил кто?

Дима промокнул губами женские слезы.

- Ты чего? Все хорошо! Никто не приходил?