Анархизм

«Совершенно верно, что нельзя убивать друг друга. Но разве мы не осуществляем наше право на самооборону, когда отвечаем на удары, получаемые нами сверху? Я хорошо знаю, что мне скажут, что я должен был ограничиться устными выступлениями в защиту прав народа. Но что же делать! Нужно иметь слишком громкий голос, чтобы мертвые вас услышали. Слишком долго они отвечали нам на наши требования тюрьмами, виселицами и ружейными залпами. Не делайте ошибки, – взрыв, моей бомбы не есть лишь голос бунтаря Вальяна, но голос целого класса, который требует своих прав и скоро присоединит к своим словам действия. Будьте уверены, что господа депутаты напрасно проводят законы. Идеи мыслящих людей не останавливаются, как в прошлом столетии, все силы правительства не могли помешать Дидро и Вольтеру распространять свои идеи среди народа, точно также теперь все силы правительства не помешают Реклю, Дарвину, Спенсеру, Ибсену и Мирбо распространить их идеи справедливости и свободы, которые уничтожат предрассудки, держащие массы в невежестве. Эти идеи, дорогие для сердца несчастных, распустятся затем пышными цветами в бунтарских актах, как это уже случилось со мной, и это будет продолжаться до того времени, пока не наступит день, когда уничтожение власти позволит всем людям организоваться свободно по своему выбору, когда каждый человек будет в состоянии пользоваться плодами своих трудов, и когда все нравственные болезни, называемые предрассудками, исчезнут, позволяя человеческим существам жить в полной гармонии, не имея никаких других желаний и интересов кроме изучения наук и любви к своим ближним.

«Я кончаю, господа присяжные заседатели, и говорю, что общество, в котором наблюдается такое социальное неравенство, как у нас, в котором мы каждый день видим самоубийства, вследствие нищеты и голода, и проституцию, процветающую на каждом углу, общество, в котором главные здания – казармы и тюрьмы, – такое общество должно быть преобразовано как можно скорее, потому что иначе ему грозит в самом ближайшем будущем исчезновение с лица земли. Слава тому, кто работает какими бы то ни было средствами ради этой цели. Именно эта идея привела меня к единоборству с правительством, но так как в этом поединке я только ранил своего врага, то теперь он в свою очередь нанесет мне удар.

«Господа присяжные, мне совершенно все равно, к какому наказанию вы меня присудите, ибо, смотря на вас глазами разума, я не могу не улыбаться, видя, как вы, атомы, затерянные в материи, и мыслящие только потому что у вас есть удлинение спинного мозга, присваиваете себе право судить одного из ваших сограждан.

«Как мало значит ваше собрание и ваш приговор в истории человечества; и как мало история человечества значит в том вихре, который несется в бесконечности, и которому суждено исчезнуть или по крайней мере подвергнуться преобразованию, чтобы начать сызнова ту же историю и тот же процесс, – вечная игра космических сил, постоянно возрождающихся и преобразующихся».

Кто посмеет сказать, что Вальян был невежественный, скверный человек или сумасшедший? Разве его ум не обладал поразительной ясностью и способностью анализировать? Не удивительно, что лучшие интеллигентные люди во Франции высказались в его пользу и послали петицию президенту Карно, прося его смягчить смертный приговор Вальяна.

Карно не пожелал слышать никаких просьб и настаивал на более чем на фунте мяса; он требовал жизни Вальяна, и тогда – случилось неизбежное. Президент Карно был убит, а на ручке кинжала, который был употреблен для этого убийцей было выгравировано многозначительное имя Вальян!

Санто Казерио был анархист. Он мог бежать и спастись, но остался на месте и подвергся всем последствиям своего поступка.

Его основания дня убийства были высказаны в такой простой, достойной, детской форме, что невольно вспоминается трогательный отзыв о Казерио его сельской учительницы Ады Негри, известной итальянской поэтессы, которая говорила о нем, как милом нежном растении с слишком тонкой чувствительной структурой, чтобы он мог вынести жестокое напряжение в этом мире.

«Господа присяжные заседатели», сказал он, «я не имею в виду защищать себя, но хочу лишь объяснить мой поступок.